Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
– Не знает скуки праздный ум, – сказал Мерлин. – У меня ещё младогегельянцы не проштудированы…
– Тогда я полетел! – с восторгом сказал Лось.
Глава 24
1
– Вышел какой-то хмырь, сел в чёрную «Ауди» и укатил, – доложил Борис. – Зато почти сразу же приехал вон тот «Хаммер». Кажется, он нас пасёт…
До чего же безобразная машина! Словно на «газик» уронили бетонную плиту…
– Так уж и пасёт? – усомнился я.
– А вот посмотришь, – пообещал Трегубов. – Внутри черти, водила вроде тоже из них, а один в штатском. Ну да я город знаю, не первый год бомблю. Есть один проездик, где ему нипочём не протиснуться… Куда едем?
– Панинский детдом в Желанном знаешь?
…Детский дом, учреждённый Паниным, строился по специальному проекту и являлся таким же чудом архитектуры, как и Дом Лося, – только побольше. Здесь и парк был, и открытый бассейн, и скульптуры сказочные, и карусели. Я-то помню только стройку – Лось курировал её лично. Сплошные горы земли и котлованы…
А теперь здесь было всё. Кроме детей.
– Перепрофилировали, – сказала вахтёрша. – Ой, счастлив день… Простите…
– Ничего, – сказал я. – Как перепрофилировали?
– А зачем? – спросила смутно знакомая женщина. Вроде из общественниц, которых при «Фортеции» крутилось немало. – Деток ведь на Химэй отправили. Наших, конечно, в первую очередь, как неизлечимых…
– Вот как… – растерянно сказал я. – А персонал?
– Персонал остался, – сказала она. – Курсы прошли… Здесь теперь центр «Противошок». Всем нашлась работа…
– Мне… Меня интересует Румянцева Татьяна Павловна, – сказал я. – Она тоже здесь?
Вахтёрша брезгливо сморщилась.
– А почему именно она вас интересует?
Я даже поперхнулся.
– Да… вот… Знакомая она моя…
– Так что же вы с ней там, на Просторе, не встретились, выходит?
– На Просторе?
– Ну да. Она же на своих калеках в Химэй без очереди попала. Весь город возмущался. В газетах писали, по телевизору срамили… Наглая, как танк! Подговорила детей, а они и заголосили: «Без мамы Тани не пойдём!» Истерики закатывали! Ума-то нет, вот она и воспользовалась… Вот какие у вас знакомые! Вы уж не говорите никому, не позорьтесь, всё-таки Достигший… Это надо же до такой степени совесть потерять! Как будто без неё на Химэе с инвалидами детства не разберутся! Сколько достойных людей ожидают в лайне, не дёргаются, лайн есть лайн, твой номер придёт… Но такие везде пролезут без мыла! Папы богатого нет, любовников сроду не было – значит, на больных детках поедем! Песенки будем петь! Тварь бесстыжая! Был бы жив Сергей Петрович, он бы с ней быстро разобрался, такой бы ей Химэй прописал, что долго бы не наладилась… А она вам кто, если вы Достигший?
– Н-никто… – пробормотал я и действительно стал никто. Потом опомнился и сказал: – Это моя женщина…
Что кричала вахтёрша вслед – я уже не слышал.
… – Куда теперь, Роман Ильич? – спросил Борюшка бодрым голосом, но, увидев моё лицо, добавил: – Может, вам отдохнуть надо?
– Нет, – сказал я. – Какой нынче отдых? Поедем тихонько по городу. Некуда больше торопиться…
Ни на что я не надеялся. Поэтому и откладывал встречу. До сих пор все химэйские дела меня лично не касались. Ну да, ну да. Таня и не могла поступить иначе. И прекрасно понимала она, куда и на что идёт. И детям, наверное, что-нибудь сочинила про грядущее увлекательное путешествие. И знала, что уходит не в бессмертие, не в легенды и песни, а будет опозорена обманутыми дураками и не понята теми, кто всё понимает…
История варшавского доктора повторилась – только стала ещё страшнее и безнадёжнее.
И даже будь я с ней, и будь у нас всё хорошо – никогда не сумел бы её удержать.
И ничего нельзя сделать – ни для неё, ни для памяти о ней.
Вот и всё, чародей, вот и всё, отцвели мои губы…
Теперь я настоящий Достигший – вечно мне тосковать о невозвратимой потере…
– Наступают последние времена, – прогудел Киджана. – Всё хорошее станет плохим, всё плохое будет ещё хуже…
Дальнейшее как-то выпало из памяти, точнее – сохранилось кусками. Кажется, Борюшка возил меня по окрестностям города. Кажется, лайбон таскал меня по ресторанам – он хорошо знал, что требуется русскому человеку в тяжёлый час. Надеюсь, он хотя бы платил.
Потом мы почему-то очутились в городском зоопарке, и тут я окончательно пришёл в себя – настолько нелепой показалась мне эта ситуация. Хотя почему нелепой?
Зоопарк «Филаретов ключ» располагался за городом и основан был, разумеется, Паниным ещё на заре «Фортеции». И директором там был Саня Мигунов – человек, который даже в сравнении со мной считался безнадёжным «ботаником». К нашей команде он прибился случайно, но Лось безошибочно угадал в нём уникальный талант. Талант сработал, и дело пошло невиданными темпами.
Всякая простая или самая экзотическая тварь, попавшая в «Филаретов ключ», начинала со страшной силой плодиться и размножаться. Кто говорил, что дело в воде – недаром источник, давший имя зоопарку, считался чудодейственным, – кто утверждал, что особым даром обладает сам Мигунов, а по-моему, дело в том, что директор не воровал. Вскорости наш Саня начал торговать и обмениваться животными едва ли не со всеми зоопарками мира. За пару коал – самку тапира, за белых медвежат – тигрёнка, за стайку колобусов – небольшую анаконду… К удивлению Панина, заведение начало окупаться, и Лось предусмотрительно вывел его из состава фирмы…
Мигунов отделился от нашей компании естественным порядком – он дневал и ночевал в своём оазисе. Семью и друзей ему заменяли всяческие сурикаты и енотовидные собаки. И в штат себе сумел набрать таких же сумасшедших…
Если здесь всё хорошо – значит, Александр Семёнович на месте. Как же я о нём не вспомнил?
Мигунов действительно был на месте – в домике дирекции. Это бунгало стало, повторяю, постоянным его жилищем.
Моему появлению Саня нисколько не удивился.
– Я договорился с китайцами! – радостно сообщил он мне вместо «алала!» или традиционного человеческого приветствия. Словно мы с ним виделись в последний раз только вчера. – Дают нам парочку панд в аренду, а приплод-то наш! Я уже бамбуковую рощу в теплице развёл…
Он торжествующе потёр руки. Зарос директор ещё чище моего. Вместо галстука или платка его шею обвивал небольшой коралловый аспид, что смутило даже Киджану.
– Ты же нынче в Ванкувере? – спросил Саня. – Мерривезера знаешь?
Я ошеломлённо помотал головой.
Мигунов сразу же потерял ко мне всякий интерес и обратился по-английски к лайбону:
– Сэр, как вы лечите чесотку у львов?
Киджана даже побледнел:
– Масаи не лечат симбу. Симба – наш враг, наш брат…
– Всё равно вам нужно посмотреть! – решил Мигунов.