Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия
Шрифт:
Джинпа: Да, безусловно. Вы также можете использовать памятование (осознанность) во время своих повседневных контактов с людьми.
Экман: Обычно я возражаю против одновременного выполнения нескольких задач; я хочу добиться от человека полной сосредоточенности.
Далай-лама(через переводчика): В буддистских эпистемологических текстах и текстах по психологии присутствует понимание того, что человеческие существа способны концентрироваться в каждый момент времени только на чем-то одном. Вы не можете концентрироваться на двух мыслях одновременно. Вопрос заключается в том, в какой мере это не противоречит опыту того властителя? Разобраться в этом позволяет представление о том, что способность человека концентрироваться в каждый момент времени только на чем-то одном применяется к последовательности более коротких временных отрезков. По сути, возникает два потока размышлений. В то время как существует один поток, существует и другой, что позволяет моментально входить в любой поток и выходить из него. В определенном смысле то, что вы видите, это переход от одного мыслительного процесса к другому и обратно, происходящий с более высокой скоростью.
Экман: Моя жена может одновременно читать газету и смотреть новости по телевизору. Я чувствую, что она не уделяет серьезного внимания ни тому ни другому, что ни газета, ни телевизор не занимают полностью ее мыслей. Но именно так она любит узнавать новости.
Джинпа: Его Святейшество говорил, что в тибетской эпистемологии для обозначения такого феномена есть специальный термин — «невнимательное восприятие». (Все смеются.) В определенной степени Его Святейшество также занимается выполнением нескольких задач одновременно, потому что ему часто приходится посещать довольно продолжительные мероприятия. В то время как он слушает других, он должен выполнять какую-то часть своей ежедневной медитативной практики.
Экман: И он ее выполняет?
Джинпа: Он спокойно этим занимается. Но он говорит, что может заниматься этим только в некоторых пределах. Если дискуссия становится серьезной, он не может переключаться ни на что другое.
Экман: Я сказал, что у меня на этот счет имеется три соображения. Во-первых, человек, сохраняющий свое внимание, делает это в процессе медитации; не отвлекаться на другие дела, не занимаясь медитацией, может оказаться намного труднее.
Во-вторых, то, что способен делать этот человек, возможно, является чем-то очень необычным. Возможно, он подобен Моцарту, который, как нам известно, обладал уникальными способностями. Если бы мы все думали, что можем стать Моцартами, то мы были бы очень несчастными. Подобно тому как есть одаренные композиторы и одаренные атлеты, есть также одаренные атлеты разума, ум которых является более пластичным, более способным концентрироваться на том, о чем мы сейчас говорим. Мы можем на этом учиться, но это не должно быть нашей целью. Нам пришлось бы испытать разочарование, если бы мы решили, что мы все способны достичь такого уровня. Наша цель должна состоять в максимально возможном для нас развитии нашего разума, а не в достижении результатов, которые под силу только исключительно одаренным людям.
Испуг и буфер
Экман: Третий вопрос имеет отношение к Мэттью Райкарду. Я уже рассказывал о двух исследованиях, проведенных мною вместе с ним: первое было посвящено обсуждению проблем с требовательными людьми, а второе — отслеживанию уровня артериального давления Мэттью. Третье исследование было проведено наиболее систематично. Мы использовали очень громкий шум, подобный шуму от фейерверка, по силе немного не доходящий до того порогового значения, которое опасно для нашего слуха 115 децибелл белого шума, — чтобы вызвать то, что мы называем «испугом», который является не эмоцией, а рефлексом, активируемым очень «старой» частью нашего мозга. Младенцы, рождающиеся без кортекса (коры головного мозга) и способные прожить всего несколько часов, все равно испытывают испуг, когда подвергаются воздействию громкого шума. Для такой реакции вообще не требуется кортекс. Этот рефлекс может наблюдаться у многих живых существ.
Испуг представляет интерес именно по причине своей примитивности. Его длительность также является фиксированной. Реакция испуга возникает ровно через 250 миллисекунд после возникновения шума и завершается через 500 миллисекунд — и никогда не бывает ни короче, ни длиннее. Это очень четко ограниченный по времени рефлекс.
Джинпа: У всех живых существ?
Экман: Я располагаю данными о длительности испуга только у людей, но подозреваю, что продолжительность реакции испуга у животных также является фиксированной.
Схема реакции, проявляемой лицом и телом, также остается неизменной. Реакция проявляется в виде пяти движений, и все они осуществляются одновременно. Однако сила реакции может варьировать в широких пределах: одни люди могут буквально падать со стула, а другие — демонстрировать очень слабую реакцию. Мы просили Мэттью использовать практику медитации для того, чтобы сдерживать или ослаблять испуг. Мы начинали каждый эксперимент с ним, не зная в точности, в какой момент возникнет шум. Мэттью демонстрировал слабую реакцию испуга на такое неожиданное событие.
Помимо ситуации, в которой он не знал о том, в какой момент возникнет шум, мы использовали три другие ситуации: (1) Мэттью был отвлечен размышлениями о каком-то конкретном событии: (2) он занимался тем, что сам называл медитацией, сконцентрированной на фиксированной точке; и (3) он занимался открытой медитацией. В случае медитации, сконцентрированной на фиксированной точке, использовался предмет, на котором Мэттью фокусировал свое внимание, а при открытой медитации использовалось «пустое пространство», то есть внимание Мэттью не концентрировалось ни на чем конкретном.
Мы повторяли этот эксперимент снова и снова в течение целого дня, меняя порядок задаваемых условий. Сначала открытая медитация использовалась первой, потом последней, затем в середине, а медитация, сконцентрированная на фиксированной точке, использовалась первой и т. д.
Джинпа: Вы регистрировали физиологические параметры в каждом из этих состояний?
Экман: Разумеется. Мы измеряли физиологические реакции вегетативной нервной системы и реакции, выражаемые лицом и телом. Полученные результаты хорошо согласовывались друг с другом. Наиболее сильные реакции, как физиологические, так и мышечные, наблюдались в случае отвлечения внимания. На втором месте по силе реакции оказался случай медитации, сконцентрированной на фиксированной точке. Самая слабая реакция — настолько слабая, что иногда, хотя и не всегда, мы даже не могли ее измерить, — наблюдалась в случае открытой медитации. Разные типы медитации вызывали разные эффекты, по крайней мере у Мэттью.
Мы не пытались использовать эту же самую процедуру в случае с другими индивидами, которые никогда не занимались медитацией. Я предполагаю, что если бы мы обследовали несколько тысяч человек, то обнаружили бы одного-двух человек, которые бы продемонстрировали сходные результаты без предварительной тренировки. Чего мы не знаем и никогда не узнаем о Мэттью, так это то, был ли он таким же несколько десятилетий назад, когда он еще не занимался медитацией. Но вполне очевидно, что он способен направлять свое внимание таким образом, чтобы ослаблять на себя влияние внешнего мира и при этом оставаться в открытом состоянии.