Мумия и Тролль
Шрифт:
А живой Ротгар поднял голову, взглянул Кате в лицо…
И оказался совсем не похож на того беспощадного и могучего высшего ши, которого она знала прежде.
Ссутулившиеся плечи. Длинные волосы, уже не платиновые, а тусклые, пепельные… Худое лицо, словно череп, обтянутый кожей… Запавшие глаза… Нет, Ротгар был еще красив, но теперь было ясно с первого взгляда, что он очень старый эльф. Вылитый кощей! Встретившись взглядом с Катей, он улыбнулся ей прежней великолепной улыбкой властителя судеб. Эта улыбка так не сочеталась с его изможденным видом,
— Да, Катерина, — произнес он тихо. — Все меняется так быстро. Даже Дети Дану не вечны. А маленькая смертная все так же цветет…
— Добрый вечер, — робко сказала Катя.
Ротгар шагнул к ней и пошатнулся. Лиадан не дала ему упасть.
— Как ты, племянничек?
— Паршиво, — прохрипел Ротгар.
— Я сделала все, что могла, — огорченно сказала Лиадан. Катя поняла, что она и впрямь беспокоится о Ротгаре. — Пули мы вытянули, но яд железа [9] все еще в твоей крови. Ничего не поделаешь, времени у нас мало — остается терпеть…
9
Для тех, кто полагает пули ПМ свинцовыми, напомню, что свинец находится внутри стального сердечника. (А. М.)
Ротгар только скривился, прижимая руку к левому боку.
«Представляю, каково ему, — подумала Катя. — Железо для сидов худшая отрава: гасит магический дар, вытягивает силу…»
Катя перевела взгляд на статую. Ну да, это она… Синеглазая женщина в туманном озере…
— Видишь, он, как и ты, рискнул, — раздался голос Лиадан. — Растеряв почти всю силу, едва восстановившись, он вернулся в этот город, хотя знал, чем ему это грозит.
— Но зачем? — Катя не понимала. — Почему здесь? Почему не в другом месте?
— Здесь хорошее место, — улыбнулась Лиадан. — Богатое силой. Но это — не главное.
Лиадан забрала у нее кейс, открыла одним прикосновением… Одно из ожерелий тут же засияло. Бусины другого зашевелились, пришли в движение… Лиадан выдернула из головы несколько волосков, они тут же сплелись шнурком, который пополз змейкой, нанизывая на себя бусины. Полминуты — и ожерелье собралось в единое целое. Камни вспыхнули.
— Так что — главное? — подозревая нехорошее, поинтересовалась Катя.
— Ты, детка, — ласково проговорила ведьма. — Главное — это ты.
Катя закрыла глаза, чтобы не видеть то прекрасное, то отвратительное (морок то таял, то возвращался) лицо ведьмы. Перед Катиными глазами возник давний образ, который не раз приходил к ней в кошмарах: она лежит на кафельном полу в луже крови, как сломанная кукла…
И здесь нет баньши, который тайком займет ее место. Призрак Селгарина получил, что хотел, и у него нет больше причин выручать Катю.
— Не бойся. — Лиадан вновь угадала ее мысли. — Тебе не причинят вреда. Только
— Какой цели? — спросила Катя с наивозможнейшей твердостью.
— Я же говорила тебе… — Лиадан вынула третье, тусклое, ожерелье. Повертела на пальце. На синих и черных камнях заиграл отраженный свет других ожерелий.
— Найди ее за Гранью, — хрипло сказал Ротгар, положив руку на саркофаг. — И приведи сюда. Ко мне.
— И как я это сделаю? — поинтересовалась Катя. — Что для этого нужно? Моя жизнь? Или, может, девственность? — Она мрачно поглядела на Ротгара. — Или хватит стаканчика крови?
— Не говори глупости! — вмешалась Лиадан. — На-ка, возьми!
И бросила Кате ожерелье. Та, чисто механически, поймала. Гладкие драгоценные камни и шелковистые на ощупь жемчужины оказались очень холодными. Как лед Катя хотела положить ожерелье на стул, но Ротгар метнулся к ней и перехватил Катину руку. Надо же! С виду — сущий доходяга, а такой проворный. Он навис над Катей, и она задрожала. У одряхлевшего льва все еще смертоносные когти. Жесткие пальцы Ротгара были холоднее, чем черный жемчуг ожерелья.
— Найди ее, приведи, — прошептал Ротгар, наклонившись, прямо в Катино ушко. — И, клянусь, больше ты мне не понадобишься. Моя месть настигнет только огров, но тебя я не трону. Верни мне ее, верни!
Жаркий страстный шепот.
«Он ее любит! — подумала Катя. — Он ее действительно любит».
Катя была тронута. Неужели Ротгаром в его преступлениях двигала любовь? Неужели даже такой закоренелый убийца, как он, способен на подобные чувства? Любить, как она любит Тэма?
Тэм!
— Значит, так, — сказала Катя, стараясь держать в узде чувства и эмоции, ведь от Катиного хладнокровия зависит не только ее собственная жизнь, но и жизнь Тэма. — У меня есть условие, вы помните?
— Конечно, помним, — произнесла Лиадан. — Наш конструкт. Ты поможешь племяннику, потом мы вместе вернем к жизни моих сестер, и твой хорошенький мальчик снова научится бегать. А сейчас не будем терять времени! Надень ожерелье на статую!
Катя глянула вверх. До головы статуи ей было попросту не дотянуться. Но тут Ротгар подхватил ее за талию и легко, как котенка, вскинул вверх. Даже покалеченный, высший ши был невероятно силен.
Ожерелье легло как родное. Камни тут же распределились по неглубоким ямкам на груди статуи, которая немедленно обрела ту самую законченность, которой прежде ей не хватало.
Ротгар поставил Катю на пол. Его руки все еще лежали у нее на поясе. Катя почувствовала, что они дрожат. Сида трясло. От слабости, от волнения? Эта дрожь передалась Кате. В глазах у нее вдруг помутнело. Все расплывалось, лунный свет бледнел, от Невы поднимался туман, вползая в окна и затягивая залу белесым маревом.
«Это в самом деле туман!» — осознала Катя.
Стены зала пропали из виду. Ротгар и Лиадан обратились в смутные фигуры, над которыми возвышалась статуя-саркофаг.
— Иди! — велела Лиадан. — Не медли!