Мумия
Шрифт:
Недовольно скрипнув, небольшая тяжелая каменная дверца распахнулась, открыв взору Имхотепа богато украшенный резной ларец. Откинув крышку, Верховный жрец извлек из ларца тяжелую, с медными петлями и застежками книгу. Своими рисунками и письменами она очень походила на другую – Книгу Амон-Ра. Но только этот зловещий фолиант был заключен не в сверкающую золотом оболочку, а в вырезанную из черного обсидиана.
Имхотеп склонился над аспидно-черной книгой, и в ее блестящей полированной поверхности отразилось его лицо. На какой-то короткий миг оно приняло вопросительное выражение, словно Верховный жрец спрашивает себя, что же именно он собирается сделать.
Потом Имхотеп вернул опустевший ларец в тайник под статуей Анубиса и, скрывая тяжелый том под черным плащом, чтобы не привлечь к себе внимания воинов-жрецов Хамунаптры, быстрым шагом отправился собирать своих сподвижников ни церемонию.
Проникнув в катакомбы под Городом Мертвых, Имхотеп, с Книгой Мертвых перед собой, словно с жертвоприношением, повел за собой своих жрецов, освещавших факелами бесконечные тоннели и переходы. Двое жрецов несли на плечах мумию Анк-су-намун. Потревоженные шарканьем сандалий и порождаемым под сводами огромной пещеры эхом, во все стороны разбегались огромные, размером с небольшую собаку, черные крысы. Процессия спускалась по лестнице, вырубленной в скале. Гигантская пещера представляла собой зал со множеством арок и колонн, по поверхности которых метался тревожный оранжевый свет факелов. На границе света и тени еле просматривались края бассейна, в котором булькала тяжелая отвратительная жижа. Она напоминала деготь, хотя на самом деле была разложившейся плотью давно умерших людей и тем, что когда-то было водой. Из этой жижи, словно из омерзительного бульона, то и дело, словно луковицы, всплывали и снова погружались в глубину осклизлые черепа.
Посередине помещения возвышалось некое подобие алтаря, кое-где украшенное изображениями скарабеев, голов кобр и бараньих рогов. Именно на его гладкую полированную поверхность пришедшие с Имхотепом жрецы и положили мумифицированные останки его возлюбленной.
Последователи Верховного жреца встали вокруг алтаря и, прикрыв глаза, раскачиваясь всем телом, затянули монотонные песнопения. Низкие ноты, рождающиеся в горнах поющих, наполнили зал вязким вибрирующим гулом. Пятеро особо приближенных по очереди протягивали Имхотепу драгоценные сосуды с внутренностями умершей, которые тот в установленном обрядом порядке разметил вокруг тела. Если бы со дня смерти наложницы фараона прошло больше сорока дней, то ее внутренние органы утратили бы необходимую свежесть и тогда для выполнения ужасного ритуала потребовалось бы прибегнуть к человеческому жертвоприношению. Это позволило бы заполучить необходимые жизненные органы.
Имхотеп раскрыл обсидиановые страницы огромной книги и приступил к чтению. При первых же звуках его голоса мумифицированные останки вздрогнули, а потом тело затрепетало на поверхности алтаря. Постепенно к нему стали возвращаться прекрасные формы Анк-су-намун, такой, какой она была при жизни. С расширившимися глазами, оскалив зубы в подобии улыбки, Имхотеп принялся снимать с тела бинты, с удовольствием ощущая под пальцами ожившую трепещущую плоть.
Начальная стадия его магического воздействия проходила вполне успешно. Но то, что Имхотепу предстояло совершить дальше... Его прежние заклинания были не серьезнее детских стихов перед тем, что он должен был произнести.
Имхотеп вновь обратился к Книге Мертвых, читая запретные строки, а жрецы еще плотнее окружили его и тело прекрасной женщины, не прерывая своего заунывного пения. Отвратительная жидкость в бассейне заволновалась, порождая лопающиеся на поверхности пузыри, словно бы закипая. На какое-то мгновение трансформации чудовищной жидкости поколебали невозмутимую отрешенность жрецов, вселив в их сердца трепет и ужас. Лица их побледнели, но, закрыв глаза, они продолжали тянуть монотонную мелодию. Они не замолкали даже тогда, когда мерзкая жидкость по-настоящему закипела в углах бассейна, то и дело выплескиваясь на облицованные камнем края.
Словно живое существо, жидкость из каждого покрытого мраком угла выбросила черные щупальца, а потом неспешными потоками потянулась из бассейна, сливаясь в единый ручей, прямо к алтарю. Горячая, почти обжигающая субстанция окружила жрецов, стараясь пробраться мимо их обутых в сандалии ног. Потом она начала вздыматься и, издавая отвратительную вонь, даже касаться тел замерших жрецов. Черное нечто тянулось к алтарю и уже облепило статуи с головами быков, служивших основанием алтаря.
Имхотеп, погруженный в чтение заклинаний, казалось, не замечал блестящей черной жидкости, скапливающейся возле его ног. Один из жрецов, самый молодой, бросил взгляд вниз, к своим стопам, и всмотрелся в сверкающее отражение: оттуда, из глубины адского зеркала, на него взглянуло его собственное, но уже мумифицированное мертвое лицо.
Крик животного ужаса вырвался из молодого жреца, перешел в кошмарный отчаянный вопль и эхом разнесся под сводами пещеры. Юноша бросился прочь из магического круга, расплескивая черную жидкость, тонким слоем затянувшую плиты пола. Беглец старался достигнуть лестницы, но поскользнулся и упал. В тот же миг черная жижа обволокла его и, залившись в рот, заглушила последний вопль. Поток жидкости увлек тело к бассейну, превратив несчастного в кошмарнее варево.
Увлеченный произнесение магических заклинаний, Имхотеп вряд ли даже обратил внимание на происшедшее. Он внимательно следил за черной жидкостью, плавно взбиравшейся по стенкам сосудов с внутренностями. Через короткое время потоки жижи начали постепенно втекать внутрь драгоценных емкостей...
Ставшие черными, сосуды завибрировали и зашатались, а из одного даже послышалось ритмичное биение ожившего человеческого сердца.
Сердце Анк-су-намун забилось снова!
Белки вытаращенных глаз Имхотепа покраснели, зубы по-звериному оскалились, когда он наблюдал, как черные вязкие щупальца заструились но резным барельефам скарабеев и кобр, разлились по о6сидиановой поверхности алтаря и устремились к неподвижному телу, книга Мертвых сама потянулась вверх из рук Верховного жреца и повисла над Анк-су-намун. Таинственная жидкость тем временем покрыла уже всю фигуру бывшей наложницы, обволакивая сладострастные изгибы ее тела, превращая его в подобие черной блестящей статуи...
В завершение чудесного превращения жидкость, подобная ожившей ртути, начала словно бы всасываться во все отверстия и поры мертвого тела. Казалось, что плоть сама стремится поглотить покрывавшую ее жидкость, и вскоре залитый ею поп совершенно очистился. Черная жижа исчезла без следа.
Прекрасное обнаженное тело, распростертое на алтаре, впитавшее в себя невероятное количество таинственной субстанции, лежало спокойно и неподвижно, как и полагается мертвецу. Затем оно задрожало.
Имхотеп внимательно наблюдал за процессом.
Тело содрогалось и завязалось в конвульсиях, что говорило о том, что заклинания подействовали.
– Вернись ко мне, Анк-су-намун, – прошептал Имхотеп, и эти слова уже не являлись частью заклинания. – Вернись но мне...
Так неожиданно, что жрецы внезапно прервали свое пение и даже сам Имхотеп вздрогнул, глаза Анк-су-намун широко раскрылись.
Она ожила.
Верховный жрец осторожно погладил возлюбленную но щеке, и их глаза встретились. Она молчала. Говорить она еще не могла. Душа Анк-су-намун возвратилась из Царства Мертвых, по для полного ее физического воскрешения извлеченные из тела органы должны были вернуться на свои места. Для этого требовалось сделать последний, самый ужасный шаг.