Мурка
Шрифт:
Интересненько. Вон они где. Сейчас посмотрим…
Но не успел я дотронуться до ящика, как раздался стук в дверь. Блин! Я с сожалением посмотрел на торчавшие из ящика бока деревянных рамок. Натянул брюки от нового костюма, накинул сверху рубашку, не застегивая, и пошел открывать дверь – стучать начали во второй раз, и сильнее первого.
– Гриша, это тетя Глаша. Открывай! – послышался знакомый голос из-за двери.
Ну так мы никого другого и не ждали. Я отпер дверь и с удивлением обнаружил, что Глаша не одна. Рядом с ней стоял низкорослый, но широкоплечий мужичок с густыми, как
– Гриша, это Аркадий Иванович, – выдала она чуть изменившимся от напряжения голосом.
Дядя Аркаша, значит, понятно, тот самый красноармеец, обломавшийся с моей матерью. Он смерил меня оценивающим взглядом.
– Здрасьте, – сказал я, освобождая проход, чтобы Аркаша и тетя Глаша могли зайти. Не выпроваживать же его прямо с порога. А почему-то хотелось…
– Здорово, соколик! – крякнул военный, проходя внутрь. – Это, что ли, ваш племяш, Глафира Петровна?
– Аркадий Иванович, Гришка – сын Тамары, представляете, какой вымахал, вы, наверное, уже его и не помните, – тарахтела моя тетушка.
– Помню вот такого карапуза…
Я пялился как красный нос Аркадия Ивановича. Учитывая, что за мужичком шел отчетливый спиртовой шлейф, дядя явно был датый. Глаша, конечно, молодец, видимо, не поверила, что я всерьез собрался стать ментом, и взяла дело в свои руки. Ну-у, имеет право, я бы тоже самому себе в этом теле не поверил. Не могу понять, почему, но этот Аркаша мне сразу не понравился.
– Вы проходите, не стойте на пороге, Гриша, проведи гостя, – засуетилась тетушка. – Может, чайку желаете, Аркадий Иванович?
– Не откажусь, – вояка посмотрел на меня внимательно. – Значит, Гришка величать?
– Григорием, – поправил я, что уже не понравилось самому Аркадию Ивановичу.
Ведь он уже дважды слышал мое имя, так что не столько знакомился, сколько намеревался сразу установить свои правила.
Мы прошли в комнату, раздеваться вояка так и не стал. Я наблюдал за ним. Гришка я ему, как же! Это ты для меня просто Аркаша, я тебя, пацан, лет на десять старше… был. Вояка прищурил правый глаз, впился в меня ответным взглядом, видимо, желая продавить, но я игру в гляделки принял. Сколько вот таких борзых со мной в эти игры играть пытались на допросах! Не сосчитать.
– С сахаром или нет? – послышался голос тетки с кухни.
Вопрос позволил Аркадию Ивановичу перевести взгляд – выйти, так сказать, из игры с достоинством. Видать, понял мужик, что меня не переглядеть.
– Две ложки! – откликнулся он и обернулся обратно ко мне, решив представиться. – Я, Григорий, Аркадий Иванович, командир артиллерии дивизиона в составе стрелковой дивизии РККА.
Он показал на петлицы оранжевого цвета, где красовалась красная звезда квадратами. Допустим, хорошо – я-то тут причем?
– Знал твою мать, - его губы исказились в подобии улыбки, и он зачем-то добавил: - Близко знал… ты, кстати, очень похож на своего отца.
Я промолчал. Брешешь, падла, про мать, по глазам вижу. Конечно, я знать не знал своего отца, но прикинул, что мне ещё повезло, что это чудо не стало моим папашей.
Вслух я этого не сказал, и потому мой новый знакомый продолжил:
– Глафира Петровна сказала, что ты к Буденному хочешь?
– Да не особо, – прямо ответил я.
Аркадий такого не ждал, поэтому закашлялся, аж ком поперек горла встал у бедолаги.
– Ну как же не особо, вот мне твоя тетушка говорит, что тебя спасать надо, что у тебя перспективы нехорошие… разбоем промышляешь, с урками якшаешься? Чуешь, какие это к чему такая жизнь ведёт?
– К чему? – я решил включить тугодума, нечего со мной тут полунамеками разговаривать.
Неловкий момент прервала тетушка, которая принесла чай в кружечке на блюдце.
– Гриша у нас мальчик талантливый, да и наследственность у него хорошая, его бы только в верное русло направить, – начала причитать Глаша.
– Это вы про Петра Алексеича? – уточнил Аркадий, видимо, имея в виду моего деда, и отпил чаю. – Не думаю, что при советской власти такие родственные связи будут в плюс, скорее, наоборот. Лучше об этом умолчим. Вкусный у вас чай, Глафира Петровна.
Я обратил внимание, как напряглась тетушка, мельком взглянула на места, где раньше висели фотографии. Будто обеспокоилась – все ли она убрала? Блин, у меня не семья, а фантомас фантомаса погоняет, как будто прямо сейчас снимают четвертую часть!
После затянувшегося на десяток секунд молчания Аркаша отставил чай и задорно хлопнул в ладони.
– Ну что, Гришка, собирайся!
– Куда собирайся? – я бровь приподнял.
– Ну как куда, в добровольцы тебя запишем, там тебя распределят – и будешь с Буденным, в первых рядах белых бить!
Какой скорый, надо же.
– Да мне так-то и тут хорошо, - я покачал головой. – Разрешите отказаться.
Напряглась тетушка, и вовсе не от моего отказа. Видимо, о другом она договаривалась с этим воякой. Да и не видимо, а точно – Глаша думала, что он меня к себе в батальон возьмет, помощничком сделает, на крайний случай – писцом каким или курьером. По факту же, дядя Аркаша хотел отправить меня на убой, как я и думал… Перспективы явно не радужные, видимо, взыграли у Аркаши старые обиды на мою мать. Не зря помянул, что я на отца похож, того самого, который у него мою маму увел. И смотрит теперь на меня своими жучьими глазками. Я мысленно перебирал варианты – может, в окно выпрыгнуть? Высоко, не выйдет. Будь другое тело, я бы в баранку этого Аркашу свернул, но сейчас мои руки до сих пор после отжиманий дрожали.
Вояка подался вперед и, дыша перегаром, хмыкнул:
– Будешь в первых рядах, пацан! Ох, ты у меня повоюешь!
Я, понимая, что зажат в угол, решил пойти с козырей.
– А вы приказ покажите, Аркадий Иванович? – спокойно спросил я. – О моем зачислении в РККА?
– Какой еще приказ, пацан? Ты доброволец… – насупился вояка.
– Ну как, приказ, – я пожал плечами. – А то моя тетушка и без кормильца, и без субсидий от советской власти останется.
Понятия не имею, были ли субсидии в 1920-м году, но я ляпал, и, как завещали в одном хорошем фильме, ляпал уверенно. Как на экзамене студент.