Мурлов, или Преодоление отсутствия
Шрифт:
– Я понимаю: их назначают. Но это не суть дела. У меня к вам, господин Мурлов, есть деловое предложение. А если по-дружески: одна маленькая просьба. Так, даже просьбица. Просьбишка. Просьбушка. Сущая безделица…
– Просьбишенция, – сказал крупный брат.
– Проехали, – не согласился граф.
– Ради бога, граф. Я весь внимание.
– Ради бога – не надо. Ради вас. Но прежде – две-три минуты для расслабления. Как у спортсменов перед стартом.
Граф хлопнул два раза в ладоши.
Стол, как в театре, развернулся на круге сцены на девяносто градусов, представив графу со свитой для обзора плюшевую стену. Бородатые братья дружно
– Или я спутал с чем? – посмотрел на меня Рассказчик.
«Бал матрешек, – подумал Мурлов. – Он точно преподает мне какой-то урок».
– Спасибо, девочки. Угостите теперь господина Мурлова. Он хочет выпить. Вам коньяк, виски, шери?..
– Божоле, пожалуйста. Во Франции божоле пить начинают 30 октября.
– Божоле, девочки. Мне, правда, говорили, что вся Франция начинает пить божоле в третий четверг ноября в полночь…
– Вот и прекрасно, значит, сейчас 30 октября, третий четверг ноября, полночь.
– Мне еще говорили, – закончил мысль граф, – что именно в это время вся Россия начинает дружно пить водку.
– Совершенно верно, граф, если Россия что начинает, она это никогда не кончит.
Девочки, как два яблока «белый налив», принесли Мурлову на расписном подносе бутылочку «божоле», приличествующий случаю стакан тонкого стекла с кучерявой гравировкой «Дима» и две конфетки «Красная шапочка».
– Только что из Франции, – сказал граф, имея в виду вино. – Оно хорошо совсем молодое. Как я! Правда, девочки? А конфетки чеховские, кажется. Не польские. Нет-нет, Антон Павлович такие не любил. Он предпочитал крыжовник. Крыжовник с Ликой, – значительно подмигнул он невидимому слушателю, чуть ли не самому Антону Павловичу.
Да, наши коровки нарисованы. Буренки, родненькие. Вот «ко-о-ров-ка-а» написано.
Девицы уселись по обе стороны от Мурлова. Одна налила ему в стакан вина, а другая протянула конфетку, предварительно развернув ее и чуть-чуть откусив для проверки на свежесть и отсутствие яда.
Мурлов приподнял стакан.
– За каждый третий четверг ноября!
– При желании у вас весь год может состоять только из таких четвергов, – назидательно и со значением произнес граф.
– Да, как у Честертона, а у Робинзона – из Пятниц. Ну, за субботу для человека! – сказал Мурлов и залпом выпил молодое вино, закусив его свежей конфеткой. – Божественно. Вот, оказывается, где корень этого слова. Божо-ле.
– Вообще-то «божоле» не закусывают, но у вас конфетами закусывают даже водку, – сухо заметил граф. – И это правильно.
В это время девица, подавшая конфетку, нащупала пальцами ребра Мурлова и пощекотала его. Мурлов вздрогнул и едва не поперхнулся.
– Ревнивый, – сказал зам. по приметам. – Но в меру. Не зарежет.
– Это хорошо, – сказал граф и что-то записал в своем еженедельнике. – Ну, а теперь быстренько посмакуйте еще один стаканчик и приступим к делу. Время не ждет, Майкл, брат Джерри.
– Джек Лондон?
– Совершенно верно. Отлично. Вашу зачетку.
Девицы испарились, оставив Мурлова со стаканом в руке. Он только успел увидеть, как они на секунду задержались на сцене, выставили в прорезь плюшевого занавеса две атласные попки и синхронно качнули ими пару раз. Правая была идеально круглой, а левая натуральнее. На правую лег глаз, а на левую – так легла бы рука. Мурлов допил вино.
Стол вернулся в прежнее положение.
– Деловая обстановка от минуты-другой расслабления становится только более деловой. Не так ли, господин Мурлов?
– Да-да, разумеется, господин Горенштейн. У вас замечательный персонал.
– Благодарю вас. Я это знаю. Итак, приступим. Подайте господину Мурлову контракт. Из него вы все поймете, – пояснил он гостю.
Шофер, но уже переодетый, без фуражки и очков, без перчаток и фартука, а в очень приличном костюме-тройке и тоже с бабочкой, подошел к Мурлову, почтительно поклонился ему и, раскрыв бордовую папку, подал ее вверх ногами.
Мурлов долго смотрел на разворот, силясь прочитать, что же там написано.
– Разверните, – осторожно подсказал шофер.
– Развернули? – спросил граф. – Читайте.
– Контракт…
– Заголовок, дату, место и прочие общие места пропустите. Они нам знакомы. Где подчеркнуто, пожалуйста.
– Так, контракт… Ага, вот тут… между господином Мурловым Дмитрием Николаевичем, который, со своей стороны, обязуется со своей бригадой в свободное от основной работы время достичь зала № 6, в котором ему будут даны дальнейшие распоряжения, подлежащие неукоснительному исполнению в течение отпущенного на это срока, а граф Горенштейн, со своей стороны, обязуется выплатить господину Мурлову с бригадой за проделанную работу 125.000.000 $ (Сто двадцать пять миллионов долларов), в том числе за первый этап – достижение самого зала № 6 – 50.000.000 $ (Пятьдесят миллионов долларов), за второй этап – выполнение дальнейших распоряжений – оставшиеся 75.000.000 $ (Семьдесят пять миллионов долларов). Вся сумма выплачивается разом при выполнении обоих этапов работы. При не выполнении условий контракта господин Мурлов с бригадой не получают ничего и обязуются оплатить издержки по процедуре оформления документов в размере 233 руб. 48 коп. (Двухсот тридцати трех рублей сорока восьми копеек). Ссылка на форс-мажорные обстоятельства в контракт не включается по обоюдному соглашению.
– Дальше можете не читать. Там ваша подпись уже стоит, а также адрес и паспортные данные, хотя это, как полагает наш юрист, совершенно излишне. Там еще одно примечание. Как видите, вы рискуете немногим, но приобрести можете целое состояние. Кстати, для ясности, я не альтруист. Я тоже кое-что поимею на этом дельце. А это что у вас? – он хлопнул один раз в ладоши.
Явилась девица, угощавшая конфеткой (та, что была создана для руки), с иголкой и вдетой в нее переливающейся ниткой.
– Вот теперь она одета с иголочки, – заметил Мурлов.