Мушкетер и фея (сборник)
Шрифт:
– Что, наша школа хуже других? – обиженно возразил Джонни.
– Отнюдь… В ней много хорошего. Но не директор.
– Ну уж… – опять сказал Джонни.
– Вот тебе и "ну уж". Так что постарайтесь не осложнять мне жизнь. Уяснил?
– Уяснил. Постараемся, – пообещал Джонни. И встревожился: – Только что-то мне все равно не нравится…
– Что?
– Вы сказали… Вот это: "Дай мне доработать до конца полугодия". А потом что?
Борис Иванович сказал медленно и внушительно:
– Милый Джонни Воробьев! Как, по-твоему, чем директор отличается от ученика? Подумай своей лохматой головой.
Джонни подумал.
– Ну… многим.
– Прежде всего тем, что ученика невозможно выставить из школы, если только это не законченный малолетний преступник… А с директором гораздо легче.
– Выставят? – шепотом спросил Джонни.
– Всякое может быть. Вот я и хочу дотянуть до зимних каникул, а там уступить место более опытным товарищам. Тихо и мирно.
– Не надо, – быстро сказал Джонни.
Борис Иванович невесело хмыкнул.
Джонни пообещал:
– Если мы виноваты, мы что-нибудь придумаем. Мы во всей школе…
– Дело не в вас. Дело во мне. Я не директор…
– Директор!
Борис Иванович тихонько засвистел на ходу. Это был "Марш юнармейцев школы №2", сочиненный Сергеем Волошиным.
– Куда же вы денетесь-то? – горько спросил Джонни.
– Поделиться с тобой жизненными планами?
– Ага, – сумрачно сказал Джонни.
– Ладно, раз уж начал… На Южном берегу Крыма строят пионерский лагерь. Одно геологическое управление строит для своих ребятишек. Хороший лагерь, вроде Артека, только поменьше. Меня туда зовут начальником.
– Кто зовет? – насупленно спросил Джонни.
– Зовут… Люди, которые помнят меня вожатым. Считают, что это дело как раз по мне… Там хорошо. Там то, что я люблю.
– А здесь… уже не любите, что ли? – не очень вежливо сказал Джонни.
– Не любил бы, так и не раздумывал бы. А теперь маюсь… Только, пока ломаю голову, может случиться, что не окажется у меня дела ни здесь, ни там.
– Посреди учебного года директоров не меняют, – напомнил Джонни. Кое-что в школьной жизни он понимал. – И не отпустят вас.
– Отпустят. У меня зав гороно давний друг, вместе учились. Он меня директором поставил… Он теперь и отпустит с радостью.
– Вот это "друг", – сурово проговорил Джонни.
– Зато на юге буду… К Ленке поближе. Тоже обстоятельство…
– Вы в нашу школу столько сил вгрохали, – напомнил Джонни.
– Ну и вгрохал. Думаю, что не зря.
– А теперь…
– А теперь… Ладно! Это все еще так, размытые в воздухе проекты. Может, ничего и не будет. Женька…
– Что, Борис Иванович?
– Только твое честное слово, что про это молчок.
– Я что, не понимаю?
– Знаю, что понимаешь. Только бывает, что разговорится человек с друзьями о жизни, захочет поделиться и не выдержит, сболтнет незаметно.
Джонни прикинул: с кем бы это он мог так разболтаться? И спросил хмуро:
– С кем, например?
– Ну… – Борис Иванович улыбнулся. – Например, с Катей Зарецкой.
– Вот уж!.. – вспыхнул Джонни.
– А что? Вы же такие друзья. Разве нет?
Джонни помолчал. Потом сказал, глядя под ноги:
– Не знаю…
– Да? Ну, извини… Кажется, я вторгся в личные дела.
– Да вторгайтесь, пожалуйста, – тихо сказал Джонни. – Только я правда не знаю.
Мама сердилась. Они с отцом пришли на обед, а сын болтается неизвестно где вместо того, чтобы разогреть суп и сходить за хлебом…
– Где ты был? У вас четыре урока…
– Сбор проводил у третьеклассников. Потом еще с директором беседовали.
– Господи… Что ты опять натворил?
Джонни обиделся:
– Сразу "натворил"! Просто так разговаривали, по-хорошему.
– О чем это можно по-хорошему разговаривать с директором школы?
– О жизни, – веско сказал Джонни. – Разве директор не человек?
– Он-то человек… – многозначительно произнес папа.
– "Не то что ты, дорогой Евгений", – закончил фразу Джонни.
– Именно… Я имел беседу с вашей учительницей математики. Что это за трюк с пирамидами?
– С ума сойти! Этими пирамидами меня будут изводить до пенсии. Даже собственные родители…
– Дело не в родителях, а в учительнице…
– Я же перед ней извинился!
– Она говорит: "Он извинился так, будто сделал большое одолжение".
– Мне что было, голову песком посыпать?
– Голову посыпали не песком, а пеплом, – назидательно сказал отец. – И не в знак раскаяния, а в знак траура. Не трогай древние обычаи, если ты такой невежда.
– Почему это невежа?
– Я сказал "не-веж-да". Значит, ужасно необразованный.
Джонни оскорбился:
– То ругаетесь, что меня от книжек не оторвешь, то необразованный…
– Смотря какие книжки, – заметила мама. – Ты читаешь всякую фантастическую дребедень. А надо читать классику.
– Классику я тоже читаю, – сказал Джонни, устраиваясь за столом.
– Вымой руки, читатель!
– Я уже мыл… Я недавно "Петра Первого" прочитал.
– "Петра" ты осилил, потому что там пахнет приключениями, – проницательно заметил отец.
– А Пушкин? Тоже приключения?
– Конечно. "Дубровский", "Пиковая дама"…
– Я и "Евгения Онегина" читал.
– Всего? – недоверчиво спросил отец.