Мушкетер и фея
Шрифт:
Джонни смотрел во все глаза. Но пока смотрел, не заметил, что Катя оказалась рядом. Совсем-совсем рядом. Непонятно откуда. Она осторожно дернула Джонни за рукав.
Джонни обернулся и в первый миг даже не понял, что это Катя: она была без голубых волос, в шапочке и синей мальчишечьей курточке.
Катя протянула открытую ладошку с блестящей пуговицей от Джонниных мушкетерских штанов. Посмотрела ему в глаза, мигнула, отвернулась и тихонько сказала:
– Смотри… Это твоя?
– Ага, – пробормотал
– На полу валялась. Жалко, если потеряется…
– Да чепуха, – сказал Джонни, внимательно разглядывая пуговицу и не догадываясь взять. – Теперь уж костюм не нужен.
– Ну все равно жалко… Такая красивая.
Джонни наконец сообразил, что надо взять пуговицу и сказать спасибо.
– Пожалуйста, – шепотом ответила Катя.
– А где ты ее взяла? – опять спросил Джонни и проклял себя за скудоумие.
У Кати порозовели кончики ушей, и она опять объяснила, что нашла пуговицу на полу в зале.
"Что еще сказать? – думал Джонни, глядя на свои ботинки. – Ну что? Что? Что? " В голове у него была темная просторная пустота, и в ней, как коротенькие телеграфные ленточки с обрывками слов и предложений, носились клочки растрепанных мыслей. Джонни хотел посмотреть Кате в глаза, но решился взглянуть только на подбородок.
Катя чуть заметно вздохнула.
Джонни понял, что сейчас она уйдет. И почувствовал, что если он сию минуту не скажет что-нибудь умное, то будет ненавидеть себя до старческого возраста.
А что сказать?!!
И в этот отчаянный миг появился Шпуня!
Дорогой, милый спаситель Шпуня! Джонни разом простил ему все пакости! Потому что Шпуня вместе со своими индейцами прошел совсем рядом и довольно громко сказал приятелям насчет жениха и невесты.
Джонни поднял голову. Все встало на свои места. Катя смотрела растерянно, а Джонни смело глянул ей в лицо и улыбнулся.
– Подержи, пожалуйста, – попросил он и протянул Кате альбом, сумку и шляпу.
Потом догнал Шпуню и вежливо предложил ему пройти в угол за вешалки.
Через полминуты в углу возникло стремительное движение, от которого пальто на вешалках закачались и замахали рукавами. Потом оттуда торопливо вышел Шпуня, он прижимал к носу ладонь. Чуть погодя вышел Джонни. Он продолжал улыбаться и незаметно потирал правую щеку.
Катя ждала.
– Мы немножко поговорили со Шпуней, – объяснил Джонни.
Катя деликатно не заметила, что скула у него слегка потемнела.
– Какой замечательный альбом, – сказала она, отдавая Джонни имущество.
– Он, наверно, замечательный, – откликнулся Джонни. – Только зачем он мне?
– Разве ты не собираешь марки? – удивилась Катя.
Джонни считал собирание марок занятием легкомысленным и бесполезным. Он хотел примерно так и ответить, но спохватился.
– А ты собираешь?
– Конечно! Я всякие собираю: про зверей, про цветы, про знаменитых людей. Наши и заграничные. У меня больше тысячи.
– Тогда бери! – радостно сказал Джонни.
– Ну что ты! Это же твоя награда…
– Зачем мне такая бесполезная награда? А тебе пригодится.
Катя посмотрела на Джонни, на альбом, потом опять на Джонни. Вздохнула и покачала головой.
– Нет, я так не могу.
– Но почему? – отчаянно спросил Джонни.
– Ну… Не знаю… Давай меняться на что-нибудь!
– Давай! – обрадовался Джонни. – Хоть на что!
– Ты что-нибудь собираешь?
– Автомобильчики. Знаешь, такие модельки. У них мотор и багажник открываются.
– А какие автомобильчики? Современные или старинные?
– Всякие, – соврал Джонни. Старинных у него не было.
– У меня есть один, – обрадовалась Катя. – Смешной такой, на коляску похож. На них еще до революции ездили. Меняем?
– Давай… А как?
– Очень просто. Пойдем сейчас ко мне, и посмотришь. Если хочешь…
"Конечно, хочу! " – едва не завопил Джонни. Но помолчал секунду и сдержанно сказал:
– Пойдем.
Был такой прекрасный весенний день, что даже серые заборы казались разноцветными. Солнце припекало. У Дома пионеров на широком асфальте девчонки и два первоклассника расчертили классы и прыгали, скинув пальто и куртки. Катя и Джонни обошли их, чтобы не мешать, и зашагали к новым домам. Джонни нес шляпу в опущенной руке, и пышные перья чиркали по сверкающим лужицам. Но он не обращал внимания. Он сбоку поглядывал на Катю.
Катя посмотрела вверх, на маленькие пушистые облака, и вдруг сказала:
– Ты, наверно, не поверишь, но я, честное слово, вчера видела на солнцепеке настоящую живую бабочку.
– Что ты, я верю! – торопливо сказал Джонни.
– Жаль только, если она замерзнет ночью.
– Может, не замерзнет, – откликнулся Джонни. – Может, залетит куда-нибудь в тепло и переночует. И дождется, когда не будет холода.
Им одинаково хотелось, чтобы ранняя смелая бабочка дождалась настоящей весны. Они это чувствовали. И было приятно вдвоем тревожиться об одном и том же.
– Ты в какой школе учишься? – спросил Джонни.
– В пятой.
– А почему не в нашей, не во второй? Она ближе.
– Мама не хочет.
"Странная мама", – подумал Джонни. Но тут же забыл об этом, потому что Катя спросила:
– Хороший был праздник, верно?
– Хороший, – согласился Джонни. – Жаль, что быстро кончился.
– Ты здорово стихи читал, – сказала Катя.
– Это один мой друг из восьмого класса написал, – слегка прихвастнул Джонни. – Он как настоящий поэт стихи сочиняет. Особенно про любовь…