Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?
Шрифт:
С почтительным поклоном приняв дар, псевдогасконец продолжил перечислять свои пожелания:
— Мне бы хотелось поцеловать ваше величество…
— Извольте, сударь! — Королева со смехом протянула ему руку. — Только умоляю вас, не заваливайте меня снова на койку! — И она указала глазами на кушетку, подле которой они стояли.
Стыдливо опустив голову, д'Артаньян пал на колени перед королевой и припал губами к ее руке.
Он поднял голову лишь после того, как ее величество отняла свою руку и, прошелестев юбками, исчезла за дверью.
Д'Артаньян вздохнул, тяжело поднялся на ноги и, разжав ладонь, посмотрел на перстень. Крупный, яркий алмаз играл и переливался даже здесь, в сумраке королевской гардеробной. Знатный
Дверь снова отворилась, и псевдогасконец мгновенно укрыл драгоценность во внутреннем кармане камзола.
— Д'Артаньян!
— Констанция!
Возлюбленные слились в долгих, крепких объятиях.
— Господи, д'Артаньян! — вымолвила наконец госпожа Бонасье. — Как я счастлива! Государыня только что назвала меня своей первой подругой! Королева назвала меня своей лучшей подругой!
— Я старался ради вас, звезда моя! — ответил лазутчик.
— Ради меня! Господи, ради меня!!! — не помня себя от счастья, воскликнула кастелянша королевы, в один миг ставшая ей лучшей подругой. — Но чем же, чем я могу отблагодарить вас?! Что вы хотите в награду, мой рыцарь?
— В награду?! Мне не требуется никакой награды, кроме одного вашего взгляда, звезда моя! — ответил д'Артаньян, придерживаясь верной, отработанной схемы.
Эх, следовало бы ему, как человеку военному, знать, что в одну воронку два ядра не попадают!
— Не требуется никакой награды?! — обрадовалась Констанция. — Ой, слава тебе господи! А то у меня и нет-то ничего!
Должно быть, лицо молодого человека вытянулось слишком уж красноречиво, потому что госпожа Бонасье рассмеялась и, прижавшись губами к его уху, прошептала:
— Ждите письма, друг мой. Как только я освобожусь от дел, я тут же вам напишу. Ждите письма!
— А сейчас…
— А сейчас уходите! Уходите той же дорогой, что пришли сюда. Уходите, ибо никто не должен видеть вас здесь!
Сказав это, она махнула ему ручкой и выпорхнула в ту же дверь, что и вошла. Не иначе спешила к своей лучшей подруге…
Когда дверь за ней закрылась, д'Артаньян снова вытащил на свет божий алмаз королевы и покрутил его, любуясь роскошной игрой великолепного камня. Продавать такую прелесть, безусловно, жалко, но… чего не сделаешь для Родины! Он поколебался еще мгновение, размышляя: стоит ли нацепить перстень на палец да пофорсить перед пацанами?
Однако, пожалуй что не стоит, подумал он, убирая алмаз обратно в карман. Арамис и так слишком болезненно воспринял происшествие в трактире «Золотой якорь» славного города Кале, чтобы еще больше травмировать его психику. Не ровен час, еще обидится, отобрать захочет, в драку полезет.
Размышляя подобным образом, д'Артаньян подошел к двери и, обернувшись, бросил последний взгляд на кушетку, притаившуюся в сумраке гардеробной. И почему, спрашивается, бабу французского короля подчас легче завалить в койку, чем свою? Отчего этот мир так несовершенен?
— Отчего этот мир так несовершенен, сударь? — переспросил эскулап, осторожно, в меру затягивая узел на перевязке. — Так это ж давно известно, сударь! Этот мир так несовершенен из-за того, что люди не помнят своих корней! Не помнят, кто был твой отец, кто был твой дед, кто был твой прадед! Вот вы, сударь, только что рассказали мне об этом негодном мэтре Гийоме из города Кале, опоившем вас с товарищем какой-то гадостью, из-за которой вы ни черта не соображали, а я спрашиваю: кто был отец этого самого мэтра Гийома? Кто был его дед? Прадед? Врачи? Как бы не так! Ставлю десять против одного — это были какие-нибудь отравители, ну или в лучшем случае кондитеры! Подвигайте-ка рукой, сударь. — Д'Артаньян покачал рукой. — Не туго? Не туго! Я, сударь, могу сказать не хвастаясь: лучших перевязок в Париже не делает
Д'Артаньян встал и, сняв с крючка свой колет, стал натягивать его, стараясь не тревожить исцеленную потомственным эскулапом руку.
Вчера, расставшись с Констанцией, он после непродолжительных блужданий нашел-таки своих товарищей и вместе с ними направился к капитану де Тревилю доложиться о возвращении в Париж. Капитан, торопившийся к королю, выслушал их на бегу и велел всем четверым завтра же, в обеденный час, быть у него дома. После этого друзья покинули Лувр и расстались, уговорившись встретиться утром на улице Добрых Ребят. Там проживал один лекарь, делавший, по словам Атоса, отличные перевязки. Хотя раны Арамиса и д'Артаньяна мало их беспокоили, пренебрегать собственным здоровьем все же не стоило.
Арамису перевязка уже была сделана, и он вместе с Атосом и Портосом ждал на улице, когда эскулап закончит возиться с рукой д'Артаньяна.
Дело свое лекарь явно знал, но при этом был словоохотлив до невозможности, вываливая на голову пациента всю свою философию.
— Профессия, воплощенная в нескольких поколениях семьи, становится частью самого человека, проникает в кровь, откуда ее уже ничем не вытравишь! — повторил он, провожая псевдогасконца до двери. — Традиции — великая вещь! Не сомневаюсь, мой сын, подобно мне, станет врачом. И его сын — тоже. Мы представители самой гуманной и человеколюбивой профессии в мире и никогда не позволим себе сделать какую-нибудь гадость людям, как этот мерзкий жуликоватый эскулап Гийом!
— Прекрасно, мэтр! Прекрасно! — одобрил его гуманизм и человеколюбие разведчик и спросил, уже выйдя на улицу: — Я не запомнил, как ваша фамилия, мэтр?
— Гильотен, сударь! — поклонился добрый медик. — Жак Гильотен, всегда к вашим услугам.
— Спасибо, я запомню! — улыбнулся д'Артаньян, принимая поводья из рук Портоса и вскакивая в седло.
А через час четыре товарища уже сидели за накрытым столом в гостиной де Тревиля и, перебивая друг друга, рассказывали о путешествии капитану, который слушал их разинув рот, не в силах поверить, что все это — правда. Но это и в самом деле была правда, за исключением одного эпизода о сражении с великанами-людоедами, придуманного Портосом для собственной услады.
Узнав о мужестве и стойкости д'Артаньяна, капитан поднял тост в его честь:
— Вы железный человек, д'Артаньян!
В ответ псевдогасконец лишь скромно улыбнулся.
Капитан де Тревиль конечно же не мог знать, что других людей в русском спецназе просто не держат…
Когда же командир спросил мушкетеров о дальнейших планах и услышал в ответ, что они намерены приступить к исполнению служебных обязанностей, он лишь отрицательно покачал головой.
Капитан сказал своим подчиненным, что есть как минимум две причины, по которым им не стоит сейчас находиться в столице. Во-первых, сказал он, это маленькое дорожное приключение наверняка привлекло самое пристальное внимание его высокопреосвященства, и потому мушкетерам вместе с д'Артаньяном гораздо безопаснее сейчас находиться за пределами Парижа. Ну а во-вторых, до сих пор не поступало никаких известий от их духов, господ Гримо, Мушкетона и Базена.