Мушкетер
Шрифт:
— О! — закатил глаза барон и склонился с седла, шепнув заговорщицки: — Вы можете принести радость ещё одному человеку, тоже моему доброму приятелю. Не соблаговолите ли проехать до часовни?
— Отчего же? Трогай, Виктуар!
Карета бодро покатилась, скрипя ремнями подвески, и замерла около старой, облупленной часовни, выглядевшей довольно-таки убого рядом с добротными домами.
Олег вышел наружу, и де Понтье тут же поманил рукою человека, замершего в тени часовенки. Тот робко приблизился, но поклонился с достоинством, не соответствовавшим его запыленным одеждам.
— Кого я вижу! — послышался насмешливый голос Монтегю. — Сам Лапорт пожаловал!
Пьер де Лапорт остановился как вкопанный, взглядывая по очереди на барона, на Сухова, на карету. Решившись, наконец, он храбро подошёл к Олегу и сказал без надменности, но с затаённой гордостью:
— Имею честь быть камердинером её величества и послан самой королевою, дабы перехватить по дороге… э-э… сэра Уолтера. Мне известны слухи о порочащих честь её величества связях с герцогом Бэкингемом, якобы имевших место быть. Всецело полагаясь на ваше благородство, шевалье, осмелюсь спросить: нет ли в почте сэра Уолтера писем от известного лица к королеве Анне?
Именно в этот момент Сухов и сделал свой выбор. Он подумал: а с какой, собственно, стати я должен беречь честь королевы? Эта сумасбродная испанка изменяет своему венценосному супругу с первым врагом Франции, совершая двойное предательство, а я её должен покрывать? С чего бы вдруг?
— В самом деле, — любезно ответил Олег, — письма, подписанные Джорджем Вильерсом, [39] попадались нам, но среди них не было ни одного для королевы. Её величество может спать спокойно.
39
Герцогом Бэкингемом.
Лапорт вздохнул с облегчением, повеселел и отступил, сгибаясь в поклоне.
— Быть может, господин виконт нуждается в сопровождающих? — оживился де Понтье — видимо, его тяготила необходимость оказывать услугу Лапорту. Не хотелось барону связываться с сильными мира сего.
— О, нет, — улыбнулся Сухов, — благодарю. Но вот… Ради бога, барон, избавьте меня от парочки, сопровождавшей лорда! Можете их посадить или повесить — на ваше усмотрение.
Де Понтье исполнил его просьбу, задержав слуг англичанина, и карета покатилась дальше налегке.
— Четыре туза и джокер! — подытожил Быков, вычислив баланс сил.
Лорд скользнул по нему взглядом и сосредоточил всё своё внимание на Сухове.
— А вы молодец, виконт, — проговорил он, усмехаясь с иронией и некоторым цинизмом. — Припрятали козырь в рукаве.
— С шулерами надо играть краплёными картами, — сказал Олег.
— О, темпора, — вздохнул Монтегю, откидываясь на подушки, — о, морес… [40] Ей-богу, вы мне даже нравитесь, сударь!
— Страшно рад, — усмехнулся Сухов, — страшно горд.
40
O tempora, о mores (лат.) — О, времена, о, нравы.
— Да нет, правда! Давешнюю зуботычину я вам не прощу, разумеется, но как-нибудь сочтёмся. Хотите совет?
— Валяйте.
— Не слишком рассчитывайте на доброе отношение кардинала, если припрятанное вами письмо Бэкингема королеве вы пожелаете вручить монсеньору. Ришелье и сам влюблён был в Анну, и уж не знаю, охладел ли он к ней… Мне передавали слова королевы, когда ей нашептали о тайной страсти «Красного герцога». «Какая там любовь?! — воскликнула пылкая испанка. — Кардинал сух, желчен и, вероятно, вообще не умеет веселиться. Ей-богу, если эта живая мумия станцует сарабанду, я буду готова на многое…» И что вы думаете, виконт? В это трудно поверить, но Ришелье сбросил сутану и сплясал! Уж не знаю, что у них с королевой было, но свидание состоялось-таки. Поэтому будьте осторожны.
— А вы не боитесь откровенничать, милорд? — ухмыльнулся Яр.
— Нисколько, сударь. Мой титул охраняет меня. Право, знатному дворянину куда легче жить, чем простолюдину! Даже ваш всесильный кардинал не пугает меня. Ну упрячут меня на месяцок-другой в Бастилию или в Шатле, и что? Думаете, это внове для меня? Отнюдь нет. Хотя топор палача порой не различает, породиста ли шея, от коей он отсекает голову… Или вы хотите уверить меня, будто способны донести? О нет! Это не ваш способ сводить счёты! Со шпагой в руке — да, но не вооружась подлым пером! Не сочтите меня за глупого праведника, верящего в людскую доброту, я не таков. Просто, подвизаясь на поприще тайных дел, мне довелось наблюдать людскую натуру во всяких её проявлениях, и нынче я без особого труда разбираю сущность человека, пусть даже вовсе мне не знакомого, вызнаю его скрытые помышления… Быть может, ваш слуга покорный оттого и жив до сей поры!
Олег пристально посмотрел на него.
— Скажите, милорд, — начал он неторопливо, — если уж вы так глубоко проникаете в потаённые уголки душ человеческих, может, разъясните, какого чёрта герцог Бэкингем добивается королевы Анны? Ведь он же содомит!
Монтегю потупил было взгляд, но снова дерзко глянул на Сухова. Глумливая усмешка придала ему сходство с бесом-искусителем, но тут же губы лорда дрогнули, кривясь презрительно и немножечко спесиво.
— Джордж Вильерс был сыном бедного помещика из Бруксби, что в Лестершире, и его горничной, — проговорил сэр Уолтер. — Будущему герцогу было двадцать два, когда его представили королю Якову, и старый развратник мигом воспылал страстью к смазливому юноше, найдя в его характере «неумеренную ветреность и склонность к распутству». Его величество называл Джорджа «Стини», вульгарно сокращая имя Святого Стефана, чьё лицо, по Писанию, «сияло, словно лик ангела». Сам слышал, как король шамкал Джорджу: «Да осенит тебя благословение Божье, жена моя, да пребудешь ты утешением великим своего старого отца и мужа!» Его величество каждый год оказывал своему любовнику знаки монаршьего внимания — возводил Джорджа в виночерпии, в джентльмены опочивальни, в рыцари, виконты, графы, маркизы, герцоги! Ну ещё бы! Однажды, когда Вильерс лобзал, по обыкновению, ноги королю, тот спросил его: «Ты мой шут? Мой паяц?» «Нет, ваше величество, — честно ответил герцог Бэкингем, — я ваша собачка!»
— Милорд выступает под девизом «презираю, но служу»? — сощурился Олег.
Уолтер фыркнул.
— Я никому не служу, кроме старушки Англии, — сказал он величественно. — А касаемо увлечений герцога… — Лорд пожал плечами. — Бэкингем — однолюб, он всегда любил и остаётся верен одному и тому же человеку — самому себе. Слухи пошли, что герцог страстью воспылал к её величеству? Уловка, уверяю вас! Рычаг давления на короля и кардинала. Угождая королю, Бэкингем, тем не менее, женился. Леди Кейт родила ему дочь… Или сына? Не помню.
— Вылитый «би»! — фыркнул Ярослав. — Он как та избушка на курьих ножках. Французская королева стонет томно: «Повернись к лесу задом, ко мне передом!» — а король Англии ногой топает: «К лесу передом, ко мне задом!»
…Так, в познавательных, чуть ли не дружеских беседах, наша компания почти добралась до парижских предместий.
С утра последнего дня пути было хоть и ветрено, но всё равно жарко. Друзья, по очереди восседая на козлы, старались сменяться почаще — кучером «подрабатывать» было куда приятнее, нежели париться в карете.