Мушкетер
Шрифт:
— Я думала, что предназначена быть предметом невероятной страсти, — опаляюще прошептала Мари, прижимаясь к Сухову, — будить вожделение в разных сумасбродах…
— Горячее сердце всегда зажжёт другое, вот только боюсь, что прелюбодеяние оставит у вас не лучшие воспоминания о сумасброде Арамисе, ибо вот уже неделю не знал я ни горячей воды, ни мыла, а источать зловоние в объятиях женщины не привык…
Герцогиня отстранилась от него, глядя с недоумением. Секунду спустя глаза её расширились, а на губах заиграла кокетливая улыбочка.
— Ты не такой, как все, — сделала она верный вывод. — И оттого меня влечёт к тебе ещё сильней… Подожди тут!
Выскользнув из будуара, Мари развела бурную деятельность. До Олега доносились приглушённые стуки, хихиканье горничных, топоток, а после явственно послышался шум переливаемой воды. И ещё раз. И ещё.
Сухов усмехнулся и расстегнул камзол.
— Арами-ис! — раздался зов.
Олег отворил дверь и покинул будуар. В малой приёмной, прямо посередине комнаты, стояла огромная деревянная лохань, полная горячей воды, с плавающими поверху лепестками, а рядом стояла Мари Эме де Роган-Монбазон, голая и босая. Вытянувшись в струнку, сжав ровные ноги, она улыбалась, чуть склонив голову на плечо.
— Пожалуйте мыться, шевалье! — позвала женщина, делая реверанс.
Сухов быстро разоблачился и с поклоном вытянул руку к «ванне»:
— Только после вас, мадам!
В лохань они залезли вместе. Олег встал на колени, взял губку в руки, испанское мыло и принялся наводить чистоту. Намылив Мари, потерев ей и спинку, и ножки, и всё остальное, он смыл пену, чувствуя большой подъём…
Раскрасневшаяся герцогиня, находясь в полном восторге от небывалой любовной игры, принялась за Сухова, очень тщательно и дотошно исполняя работу банщицы.
Насухо вытершись простынёй, Олег подхватил Мари на руки и отнес в будуар, уложил на кровать и овладел ею сразу, грубо и жёстко. Герцогиня лишь вскрикивала, ахала да стонала…
…Отходя, остывая, Сухов лежал рядом с неожиданной любовницей, изучая её тело и находя, что красота этой женщины увянет ещё не скоро. Стройные ноги, крутые бёдра, высокая грудь… Слова, в общем-то, затасканные и общие, они не способны передать изящества Мари, гибкости её, того очарования, то ли божественного, то ли дьявольского, что исходило от её фигуры, бесконечно женственной и влекущей.
— Ты долго не состаришься, — сказал Олег с улыбкой, — скачешь по всей Франции без устали…
Герцогиня звонко рассмеялась.
— Забавный комплимент! Таких я ещё не слыхивала!
Сухов огладил её плечо, скользнул ладонью по груди, по изгибу бедра, стиснул на диво упругую ягодицу и рывком привлёк женщину к себе.
— Ты настоящий! — шептала она, задыхаясь. — Сильный… Уверенный… Такой, каким должен быть мужчина! Ты поможешь мне?
— Если надо кого-нибудь убить, — улыбнулся Олег, — то назови имя.
Мари ласково засмеялась.
— Убить? Пока не надо, пусть живут! Дело в том, что… — Поколебавшись мгновение, она решилась-таки раскрыть секрет любовнику: — Я намеревалась отправиться в Нанси, но, чувствую, придётся ехать в Амстердам. Клянусь Богом, отступники пожалеют о своих иудиных сребрениках! Но не о них речь. Ты упомянул имя графа Холланда… Лорд ещё должен быть при дворе Карла I. Если я попрошу тебя найти его и передать моё письмо, ты исполнишь этот мой маленький каприз?
— О чём речь, Мари? Слово дворянина!
Герцогиня нежно поцеловала его и шепнула:
— Только ничего не говори Джорджу, ладно?
— Ну я не клялся герцогу в верности, — честно признался Олег, — и не обязан отчитываться по любому поводу. Пиши письмо, и я доставлю его кому надо…
Он навалился на женщину, тиская, оглаживая, дотянулся губами до шеи, и Мари застонала.
— Потом напишу… — пробормотала она. — Чуть позже… О-о!..
Часом позже, вымытый и удоволенный, в чистой одежде и с увесистым узелком, источавшим ароматы сдобы и жареного мяса, Олегар возник перед своими попутчиками.
— Ты где столько пропадал? — подозрительно спросил Шурик.
— Где надо, — внушительно ответил Сухов, протягивая «военному слуге» гостинцы. — Угощайтесь на дорожку! От щедрот герцогини де Шеврез.
— Ух ты! — потёр руки Быков. — Вкуснятина какая!
Набив рот мясом, он поинтересовался:
— На до-ожку? В Ла-Рош-шель?
— В Лондон.
Глава 10,
в которой Сухов обзывает кардинала
Часа через четыре Олег со товарищи добрался до Шантильи, передохнул и отправился дальше, по дороге на Амьен.
— Слушай, — сказал Быков, стараясь не оглядываться, — а тебе не кажется, что за нами хвост?
— Кажется-кажется… — протянул Сухов.
Неприметного всадника на пегом мерине он углядел давненько, тот следовал за ними чуть ли не от самого Дампьера.
— По всему видать, — усмехнулся Олег, — герцогинюшка не шибко доверчива!
— Думаешь, это её соглядатай?
— А чей ещё? Так, никто не оборачивается и не обращает никакого внимания на этого… «хвостика»!
— Хвост и рубить можно, — кровожадно сказал Пончик. — Угу…
— Сначала надо убедиться, что это преследователь, а не случайный попутчик.
Между Бове и Кревкером дорогу обступил лес, и Сухов пустил коня в самую чащу. Проехав по дуге назад, он вывернул к дороге, оказываясь позади таинственного всадника. Тот довольно нервно оглядывался, и Олегу было достаточно одного взгляда, чтобы узнать лакея, повстречавшегося ему в замке Дампьер. Значит, всё-таки Мари не такая простушка, какой хочет казаться…
«Ладно, — улыбнулся Сухов, заворачивая коня, — мы тебя успокоим…»