Мутанты

Annotation

Бурмагин Александр Сергеевич

Бурмагин Александр Сергеевич

Мутанты

Александр Блинов

МУТАНТЫ

Криминальная

Мы наследники богатейшей страны в мире, по жилам которой течет коричневая и голубая кровь современной технической цивилизации. При дележке богатств страны, каждому досталось свое: кому бублик, кому крошки от бублика, а Мудаковым за ваучеры достался электронный ящик с цветными картинками обалделой порнухи. Вот и сейчас супруги, возбудившись от виртуального секса, подражали видеоперсонажам, но на самом интересном месте зазвонил телефон и доставал до тех пор, пока Марксина - дама типа Я-САМА, выросшая от бой-девчонки, комсомолки, ябеды до бой-бабы - секретаря партийной организации школы. Но выше, несмотря на старание Марксины, дорогу не давали старые маразматики.

– Здравствуйте. Слушаю Вас, - прерывисто дыша, сказала Марксина.

Ее муж Сергей, правда, без энтузиазма, продолжал пыхтеть на ней, как старый паровичок. Сергей - один из тех, кто нес золотые яйца для светлого будущего и на этом лоханулся. Раньше при коммунистах думал: была бы шея, а хомут найдется, а когда хомут сняли, без хомута Сергей не понял, как жить дальше, ибо деньги зарабатывал, а делать не приспособился.

– Ха, ха, ха! Вот, блин, даешь! Прикольщик ты! Откуда у меня такие деньги!
– рассмеялась Марксина. Засунула трубку под подушку, сделала новую позу из ящика и предложила Сергею: "Начнем вторую серию". Но тот не вдохновился.

Марксина разозлилась: "Слазь! Что ты на мне лежишь, как на доске?! (Это соответствовало действительности). Сергей, вылупив на жену глаза и, почесывая лысину, оправдывался, мол, телефон перебил аппетит.

– И это ты не можешь! А что ты можешь! У других мужья, пока мы тут вертухаемся, деньги делают!

И, возможно, Сергей не выдержал бы и дал второй половине в "пятак", но снова запищал телефон.

Марксина, подняв трубку, сорвала злость жизни: "Достал, козел вонючий! Нет у нас ни бабок, ни зеленых, никаких!".

Вопли ответили из трубки, будто на другом конце провода кого-то гладили горячим утюгом.

Тетя Мотя, где Вы находитесь? Отпустите мою тетю, а то в милицию пожалуюсь!
– Марксинушка, спаси!
– Просили из трубки натурально.

Даже если продам трусы, не смогу выкупить тетю. Не по адресу, звоните в ее контору, - закончила Марксина переговоры и положила трубку.

Кто это тебе названивает? Хахаля завела?
– приревновал Сергей.

Зря беспокоился. Кто позарится на такую? Может быть, только с большой голодухи или спьяну глаз.

Рекетиры взяли тетю в заложницу и требуют выкуп. Пусть звонят на ее фирму.

О, она крутая, если держит фирму, - заинтересовался Сергей. Бесцветные глаза округлились автомобильными фарами, на узком лбу обозначились морщинки, на голове колыхнулись редкие сединки волос. Напрягал память, но вспомнить образину тетки не мог.

Не вспомнил твою тетку Мотьку. Напомни, кто она такая, - попросил Сергей.

Ну, помнишь были на поминках ее дочери Сталины, которая захлебнулась спермой при оральном сексе?

Сергей вспомнил поминки, перешедшие в гулянку и закончившиеся дракой. Он тогда отвел душу: нажрался до унитаза и опохмелялся на халяву, пока тетка не выставила за порог.

Тетя Мотя - битая жизнью баба, и этим все сказано. Кстати, по ее инициативе меня назвали Марксиной, в честь бородатого еврея. Как его? Ну помнишь, его портреты везде глаза мозолили: и в кабинетах начальства, и в клубах, и в учебниках. А кто понимал его? А сына тетя Мотя назвала Лазарьком в честь Кагановича. Тогда мода была такая: называть детей в честь вождей.

Сергей не стал напрягать память, а сказал: "Давай дальше".

.............................................................................................................................................................

Когда добрый Маленков разрешил выдавать паспорта крестьянам и этим раскрепостил их, сельская молодежь в поисках лучшей доли подалась в города. И комсомолка-активистка, доярочка Мотя, чтобы всю жизнь не вкалывать в навозе за палку в табеле крикливого бригадира, тоже подалась за городским счастьем. Кто - куда, а она, по путевке комсомола, попала укреплять молодыми кадрами торговлю, где без воровства никак. И любовь к вождям не мешала ей "крутить макли".

С тех пор сколько денег прошло через ее руки! А сколько прилипло к ее пухлым всегда потным ладоням, бог весть. Ведь известно: чем больше имеешь, тем больше хочется, и ненасытна душа человека, как утроба волка.

При этом вся семья висела у нее на шее: муж сварной, а сварной всегда в пивной, а детки Лазарек и Сталиночка хотят хлеб с маслом есть. Жалование у тети Моти было мизерное, а красиво жить никто не может запретить, а чтобы жить да не тужить, нужно уметь "крутить макли" и вертеться. Вот и пришлось тете крутиться пуще белки в колесе и заведенной машины. Набрала такие обороты, что ее "выкрутасами" заинтересовались обэхэссесовцы. Тетя пошла вразнос, но с крючка следователя-сталиниста сорваться не сумела и завоняло парашей. Подельницы тети жадничали раскошелиться, чтобы выкупить ее из казенного дома, хотя обещали: если она, защищая честь и достоинство комсомола, возьмет все на себя.

Пришлось обратиться к сестрице, матери Марксины. Отец Марксины - тоже сварной, но в кафушке "Бабье горе" пил за счет дураков и поэтому берег копейку. Поскребли по сберкнижкам, подзаняли и выкупили Мотю у честняг-прокуроров. Хотя не попала в казенный дом, на государственное обеспечение, но для тети началась черная полоса в жизни. Руки тети привыкли к деньгам, а не швабре: любила их тихий благозвучный шелест и мелодичный звон монет, такая уж у нее была слабость. Знакомая кадровичка, за проценты от дивиденда, а по-русски - навара, посадила Мотю на пивную бочку, которые тогда стояли почти на каждом перекрестке на летний сезон.