Муза не придет. Правда и мифы о том, как рождаются гениальные идеи
Шрифт:
В 2012 г. Ноэль Гальперин в основном занималась одной рабочей задачей — привлекала общественное внимание к организации по защите детей «Дети сейчас» в городе Окленд, Калифорния, и оказывала ей поддержку. Также она помогала создать коалицию организаций «Движение за детей Калифорнии», призванную дать детям возможность полностью развить их потенциал. Хотя тяжелый труд и служение делу привычны Гальперин, деятельность, связанная с этой организацией, сильно отличалась от ее предыдущего опыта. «С самого начала здесь у меня не было двух похожих дней, — отмечает она [66], — но как предприниматель в таких условиях я расцветаю». Гальперин получила степень МВА в Гарвардской школе бизнеса, и у нее за плечами 20 лет в оперативном маркетинге и стратегическом менеджменте. Будучи успешным консультантом, она сделала перерыв в работе, чтобы помочь «Движению за детей», и провела год, формируя альянсы с различными профильными организациями и общую государственную стратегию, которая поможет продвинуться в решении давно наболевших вопросов. Благодаря Fuse Corps ее элитарное бизнес-образование и предпринимательский подход нашли применение в негосударственных
«Все наши товарищи по проекту работают над критически важными программами в организациях, которым не хватало ресурсов, — объясняет Гальперин [67]. — Таким образом, одна из наших задач — найти креативные способы получить доступ к подходящим ресурсам, чтобы довести эти программы до этапа, на котором они получат инвестиции, необходимые для дальнейшего развития и положительного влияния на организацию и не только». Сочетание предпринимательского подхода и совместной деятельности с властями для продвижения инноваций на местах оказалось невероятно результативным для всех участников программы Fuse Corps. Лорел Личти на время покинула место в юридическом отделе международной энергетической компании, чтобы поработать с министерством образования в штате Делавэр. Она должна была помочь штату приблизиться к целям федеральной программы «Гонка за первенство», измерить прогресс и обеспечить непрерывные улучшения. Эрика Димлер, опытный телевизионный продюсер, взяла в CNN годовой отпуск за свой счет. Вместе с мэром Кевином Джонсоном и администрацией города Сакраменто она начала работу над осуществлением проекта Элис Уотерс «Съедобный школьный двор» в Объединенном школьном округе, стремясь повысить качество и образования, и обедов. Лайза Ганс вошла в состав руководителей некоммерческого стартапа, целью которого было укрепить здоровье, повысить безопасность и улучшить качество жизни детей в бедных районах города Вашингтона, округ Колумбия. Лайза помогла создать пятилетний стратегический план и даже получить грант $25 млн. До прихода в Fuse Corps Ганс была адвокатом по правам человека и корпоративному праву и участвовала в подготовке новых конституций Ирака и Свазиленда. Бывший консультант по стратегии и руководитель некоммерческой организации Джереми Голдберг проработал 2012 г. в Кадровом партнерстве Кремниевой долины в Сан-Хосе — организации, которая сводит топ-менеджеров коммерческих фирм с государственными органами, заинтересованными в содействии со стороны людей из богатого кадрового резерва Кремниевой долины. «Многие насущные проблемы требуют пересечения частного, государственного и некоммерческого секторов», — считает Ленни Мендонка, помимо всего прочего старший партнер и директор в McKinsey & Company [68]. «Программа Fuse Corps выбирает именно такие организации и таких своих участников для работы с ней, благодаря которым это пересечение и случается», — говорит он. Пока, объединяя свежую точку зрения топ-менеджеров коммерческих компаний и экспертов из государственного сектора и социальной сферы, удалось добиться выраженного положительного эффекта в области общественных инноваций.
Такие проекты, как InnoCentive, приз Netflix и Fuse Corps, оказались настолько успешными, потому что по сути противоречат мифу о специалисте. В областях, где нужна креативность, можно слишком уйти вглубь и стать слишком опытным экспертом. Миф о специалисте гласит, что самые сложные задачи решают самые яркие умы в той или иной сфере, но фактические данные подводят к другому выводу. Люди, которые решают сложные задачи, часто знают о конкретной области не так много. У них достаточно информации, чтобы понимать проблему, но нет стереотипов в мышлении. Благодаря этому они обладают творческой способностью найти верное решение. Свежий взгляд на вещи позволяет им высказывать неизбитые идеи, но при этом у них достаточно знаний, чтобы оценить, какие предложения обладают потенциалом.
Не каждая организация может передавать любую задачу массе потенциальных помощников в Интернете или предлагать годовое сотрудничество с целью привлечь помощь извне, но всегда есть шанс использовать скрытые возможности взгляда со стороны. Собирая команды из людей с разным опытом или, по крайней мере, поощряя обмен мнениями между подразделениями, можно получить больше точек зрения на проблему и больше потенциальных решений. Кроме того, перемещая сотрудников из одного отдела в другой, можно использовать их прежний опыт на благо новых задач — это похоже на метод, который применял Пауль Эрдёш, чтобы сохранять продуктивность и открытость новому. Независимо от избранного метода, ключ к победе над мифом о специалисте — избегать застревания в определенной сфере деятельности и заставлять себя оценивать старые проблемы по-новому.
6
МИФ О ПООЩРЕНИИ
Обычно, если вы хотите, чтобы другой человек сделал для вас определенную работу, эту услугу можно просто заказать. В бизнесе самый очевидный пример — нанять людей и платить им за решение конкретных задач. Если задача особенно важна, для повышения мотивации устанавливают поощрения. На этот счет есть старое высказывание, которое можно услышать в бесчисленных аудиториях, где читают курс «Основы менеджмента»: «Если вы хотите, чтобы для вас сделали какое-то дело в бизнесе, измерьте его. Если хотите, чтобы сделали хорошо, переведите его в деньги». Этот метод уходит корнями в раннюю практику менеджмента индустриальной эпохи — людей нанимали, чтобы выполнять определенные функции в условиях жестко структурированной фабрики. Экономика развивалась, но, несмотря на переход от индустриального общества к информационному, старые методы удержались — и даже в управлении творческой работой. Мы заказываем и вознаграждаем ее так же, как на фабрике, — и это часть мифа о поощрении, согласно которому результаты
Джад Абумрад был подобным гением. По крайней мере, так думают многие после того, как в 2011 г. он получил стипендию Макартура. Абумрад вместе с Робертом Крулвичем создал и ведет передачу Radiolab, которая записывается на Национальном общественном радио США. Она не слишком похожа на обычную программу. Каждый эпизод посвящен какому-то понятию — обычно научного или философского характера — и тщательно стилизован: в нем сочетаются интервью с экспертами, диалоги ведущих, музыка и звуковые эффекты — и все это вместе создает уникальное впечатление. Абумрад учился на композитора в Оберлинском колледже. Его первый важный проект также создавался в сотрудничестве с Крулвичем — это был аудио-эксперимент для программы This American Life, подготовленный в 2003 г., который так и не вышел в эфир. Авторы усовершенствовали свое творение и запустили первый официальный сезон Radiolab на Нью-Йоркском общественном радио в 2005-м. Через шесть лет Абумрад получил первый намек на шанс выиграть премию Макартура в виде электронного письма от тогдашнего директора программы Дэниела Соколоу. По словам Абумрада, сначала он подумал, что получил спам от мошенников, но потом, пообщавшись с Соколоу, убедился в реальности происходящего.
Стипендия Макартура — это грант, который дают людям с исключительным творческим потенциалом. В настоящее время стипендиаты получают по $100 000 ежегодно в течение пяти лет. Их выбирают исходя не только из послужного списка, но и из потенциала будущих достижений. Организаторы считают стипендиатов «исключительно креативными», а журналисты называют премию «грантом для гениев». Фонд Макартура не согласен с этой формулировкой: по их мнению, гениальность — это ограниченное понятие, которое обозначает степень интеллектуального развития, а им важна именно креативность.
Стипендия Макартура отличается от обычных грантов так же, как Radiolab — от традиционных радиопрограмм. По традиции, когда дело касается обычных грантов, люди или группы подают заявку, в которой описывают, какое финансирование им необходимо, на что они планируют его потратить и каких результатов рассчитывают достичь. Когда средства им поступают, ожидается, что будут достигнуты именно эти результаты — и никаких сюрпризов. Стипендия же Макартура — совсем другое дело. Во-первых, кандидаты не подают заявки. Они ничего не предлагают. Их анонимно номинируют люди, имена которых Фонд Макартура держит в еще большей тайне, чем список номинантов. Эта секретная группа постоянно меняется. Ее членов выбирают на основании их опыта и знакомства с наиболее творческими людьми в соответствующих областях. А будущие стипендиаты даже не знают, что являются кандидатами, пока их не выберут. Абумрад говорит, что не имел представления о своей номинации и отборе, когда Соколоу позвонил ему с новостями. По словам радиоведущего, Соколоу даже подшутил над ним — спросил, нет ли среди знакомых Абумрада лауреатов премии [69]. «Я намекну вам, — якобы сказал он. — Фамилия этого человека начинается на «А». Следующая буква «Б», а за ней — «У»», — и тут Абумрад понял, о чем речь.
Стипендия Макартура отличается от традиционных грантов и еще одним, более важным свойством. Сумма в $500 000 не сопровождается обязательствами потратить их определенным образом. Согласно веб-сайту программы, «стипендия Макартура основана, чтобы предоставлять стартовый капитал для интеллектуальных, социальных и культурных предприятий. Мы верим, что люди с высокой мотивацией, самоорганизацией и талантом лучше всего способны решить, как распределить время и ресурсы» [70]. Таким образом, стипендия обеспечивает лауреатам максимальную свободу следовать их творческим импульсам. «Это полностью переворачивает обычные отношения между финансирующей и принимающей сторонами», — сказал Соколоу Harvard Business Review в 2007 г. [71]. Вместо того чтобы привязать получателей гранта к конкретным, заранее одобренным проектам, Фонд Макартура считает, что премия будет использована наилучшим образом, если полностью отказаться от вмешательства в процесс и обеспечить стипендиатам максимальную свободу творчества.
Специфика этой уникальной программы уходит корнями в историю основания Фонда Макартура. Он был создан в 1978-м после смерти Джона Макартура, состоятельного чикагского бизнесмена, на завещанные им деньги. Макартур выбрал членов первого совета директоров премии, но не дал никаких конкретных указаний. На одной из ранних встреч члены совета начали обсуждать статью доктора Джорджа Берча под названием «О венчурных исследованиях». Берч заявил, что выделять исследователям деньги нужно было не так, как делалось в то время. Он считал, что творческим личностям необходима свобода думать и делать то, что они считают нужным, — без необходимости убеждать организацию, которая выделяет средства [72]. В 1981 г. совет выбрал первых лауреатов и родилась традиция стипендии без обязательств. С момента основания она присуждалась самым разным специалистам — ученым, поэтам, историкам, врачам, романистам, лидерам некоммерческих организаций, музыкантам, антропологам и вышеупомянутому радиоведущему. Хотя фонд не требует конкретных результатов и даже отчетов о том, что стипендиаты сделали с полученными деньгами, те тратят их с пользой: на создание новых литературных трудов, расширение исследований, поддержку программ обеспечения малоимущих горожан модульными домами и даже на переделку древнего монастыря в международный дом творчества художников.