Музей королевы Софии. Мадрид
Шрифт:
Игнасио Сулоага-и-Савалета (1870–1945) Деревенские тореро 1906. Холст, масло. 197x145
Город Эйвар, в котором родился Игнасио Сулоага, расположен в центре исторической провинции Страны Басков и знаменит своим ювелирным промыслом. Отец будущего художника Пласидо являлся прославленным мастером, семейным делом был декор оружия. Игнасио не продолжил династию. Хотя в юности он с успехом помогал отцу-чеканщику, тот желал видеть в наследнике архитектора. Но пребывание Сулоаги в Мадриде и влюбленность в шедевры испанских мастеров золотого века (Эль Греко, Веласкеса, Риберы) склонили чашу весов в пользу живописи.
После
Игнасио Сулоага-и-Савалета (1870–1945) Человек из Сеговии 1906. Холст, масло. 191x116
В 1898 семейство дяди живописца Даниеля поселилось в Сеговии (сегодня здесь открыт музей знаменитого керамиста Даниэля Сулоаги). Часто гостивший у него художник был покорен этим краем, так появилась его «Черная серия». На полотнах жители центра Испании — крестьяне (погонщики, пастухи и земледельцы), старые женщины, вечно в траурных одеждах, карлики, прокаженные, сохраняющие солидность в любой ситуации, — часто предстающие под грозовыми небесами (особая дань любимому Эль Греко) на фоне холмов, увенчанных суровыми замками и городами, воплощают особую стать кастильцев. Такая репрезентация отвечала патриотическому настрою испанской интеллигенции (в том числе художников, философов и писателей — друзей и моделей Сулоаги) так называемого Поколения катастрофы, или Поколения 98 года — именно в то время страна потерпела сокрушительное поражение в войне с американцами. Одна из идей ее возрождения заключалась в возврате к исконным началам, изоляции от буржуазной Европы. «Черная серия», даже подчас с трагическими мотивами, оказалась чрезвычайно востребованной, в том числе коммерчески, не только земляками автора. А персонажи на авансцене композиции каждого ее холста принесли мировую славу не только их создателю, но и всему испанскому искусству.
Игнасио Сулоага-и-Савалета (1870–1945) Распятие 1911. Холст, масло. 250x300
Сцена страстей Христовых — одна из самых эльгрековских композиций Сулоаги и, пожалуй, наиболее драматическая в его творчестве. Справа от зрителя — узнаваемый персонаж — «человек из Сеговии». Готовый передать драматическую экспрессию даже в очень статичных картинах, здесь живописец достиг максимума трагизма. Погашенное солнце придает всей работе пепельный колорит. Вспышки света — лишь на лицах, предстоящих распятию, от источника по сторону зрителя. Но на лице казненного нет ни его, ни даже тени — черные пряди волос скрывают черты мрачным пятном.
Словно забыв о Карлосе Хасе, Сулоагу называют родоначальником национального пейзажа. В данном полотне его пейзаж, как, впрочем, и в предыдущей картине, выразительно эмоционален. Но если в «Человеке из Сеговии» он воспринимается в реалистическом ключе, то здесь природа мистическая. Характерные лица, застывшие перед свершившимся распятием, существуют в ненастной современности, будто несущей отзвук грозы над Толедо из мира Эль Греко. Линии раскинутых рук Иисуса будто продолжаются в пространстве, вместе с перекладиной креста создавая крепостную стену города, который хорошо виден в далекой перспективе. Это не Иерусалим (хотя оливковые посадки — как воспоминания о «молении о чаше» в Гефсиманском саду), а современный испанский городок, охраняемый жертвой Богочеловека. Особенностью художественного дара Сулоаги является умение находить декоративную составляющую в видимом пространстве. Даже в мрачной мистерии багряным плащом персонажа на первом плане не только исполнена символическая функция, напоминающая о пролитой крови, но и произведен удивительно тактичный декоративный эффект.
Фернандо Альварес де Сотомайор и Сарагоса (1875–1960) Косарь 1907. Холст, масло
Фернандо Альварес де Сотомайор и Сарагоса, отпрыск дворянской семьи, прожил насыщенную удивительными событиями жизнь. Мальчику было только десять лет, когда при посещении Эскориала он зарисовал короля Альфонсо XII на смертном одре. Спустя тридцать лет мастер стал придворным живописцем Альфонсо XIII. По базовому образованию Сотомайор был строительным инженером, но параллельно серьезно занимался литературой и философией, брал уроки рисования. Он учился в Мадриде, затем провел четыре года в Испанской академии изящных искусств в Риме, путешествовал по Франции, Бельгии, Голландии. Получив приглашение чилийского правительства занять профессорскую должность в столичной Высшей школе изящных искусств, живописец вскоре стал ее директором и был настолько творчески влиятелен, что в истории культуры страны возникло понятие «поколение Сотомайора».
Представленная картина создана еще до отъезда за океан. Молодой косарь (вероятно, земляк художника, галисиец) показан прямо и упрямо глядящим на зрителя. И его орудие, и шапка, сдвинутая набок, подчеркивают остроту характера. В этом простонародном типе мастер сумел открыть сложность душевных переживаний. Психологизм и ненавязчивая изощренность композиции всегда были присущи его творческой манере. (Неудивительно, что живописцу заказали свои портреты президент Аргентины Хуан Доминго Перрон и его супруга.) В год написания холста «Косарь» автор получил первые премии на международных выставках в Барселоне и Буэнос-Айресе.
В Испанию Сотомайор вернулся в 1915, в 1922 был избран членом Академии Сан-Фернандо (возглавил ее в 1953). Он стал директором музея Прадо, покинул этот пост при республиканцах, но после гражданской войны занимал его до самой смерти. Сотомайор приложил немало сил, чтобы сохранить национальные сокровища. От правительства мастер получил Большой крест ордена Альфонсо X Мудрого, Большой крест Изабеллы Католической, Большой крест Альфонсо XI.
Хосе Гутьеррес-Солана (1886–1945) Клоуны 1920. Холст, масло. 98x124
Мадридский живописец и график Хосе Гутьеррес-Солана, сын мексиканца, окончил Академию Сан-Фернандо в Мадриде. Он — автор романа «Флоренсио Корнехо» (1926), путевых очерков — двухтомника «Мадрид: сцены и нравы» (1913–1918), «Черная Испания» (1920) и других. Образ «черной Испании», который включал всю трагическую дисгармонию современной жизни, существовавшую, тем не менее, в рамках внутреннего достоинства, присущего представителям нации, находил постоянное отражение и в живописи мастера. И хотя Солана не прибегал к театральным эффектам, как старший современник Сулоага, а его герои обычно сдержанны в жестах, во внешнем выражении эмоций, однако, вводя мотивы маски, карнавала, гротеска, художник добивался особого внутреннего напряжения и символического звучания. Правда, очень редко в уличных деревенских сценах для его скрытых масками действующих лиц характерна некоторая бесшабашность, а в картинах трудовых будней — размашистые профессиональные движения (например, забой скота). Многофигурным композициям живописца присущ жуткий настрой. Обыденная жестокость многих его гротескных работ вызывает оторопь. В персонажах не сохраняется ничего, что отражает «гуманистический» строй души и мыслей. Может быть, поэтому так естественно смотрятся на героях маски, личины. Апокалиптический смысл происходящего отсылает ученую память к шедеврам Гойи, Босха, сценам Страшного суда.
Клоуны, профессиональные весельчаки на данном полотне Соланы мрачны и зловещи. И отражение, удвоение фигур в зазеркалье умножают этот гротескный экспрессионистский эффект, подчеркнутый красно-рыжими вставками в черносерую палитру.
Приверженец реалистического взгляда на мир, живописец в своих мрачных гротесках выражал именно те болезненные впечатления от действительности, которые она создавала.
Даниэль Васкес Диас (1882–1969) Портрет Мануэля де Фалья XX век. Холст, масло