Музей магических артефактов
Шрифт:
Мой супруг был, мягко говоря, не лучшим из людей, и ко мне относился тоже далеко не всегда так, как подобает относиться к супруге. Я терпела… до тех пор, пока он не привёл в дом любовницу, девицу без родных, без средств и, очевидно, без совести, потому что он дозволил ей рыться в моём гардеробе, носить мои фамильные драгоценности и сидеть за обеденным столом рядом с ним. А если я не желала выходить к столу – то он принимался мучить кого-нибудь из слуг.
А потом я учуяла яд в пище. К счастью, я умею вычленять яды, это семейное, но ни дядюшке, ни Сезару не досталось. И поняла, что не яд, так что-то ещё, и если я хочу жить, то пора действовать.
Это
К тому моменту я уже знала, что именно Сезар забрался в детскую нашего дома, подлил яд в стакан, из которого пила нянька моего брата, и забрал младенца, когда она перестала дышать. И что именно он натянул трос через ту тропу, где ехал мой отец. Мне не было его жаль, поверьте. Тем более, в доме больше никого не было.
Он там и остался, навсегда. А я забрала фамильные украшения, перевернула вещи в обеих спальнях, своей и Сезара, и подожгла дом ещё с трёх сторон. Это был его дом, не мой, мне не было жаль. И ушла.
А дальше было сложно, но мне удалось замести следы магическим путём и покинуть столицу, и прожить восемь месяцев у одной почтенной женщины, а уже она потом рекомендовала меня на следующее место работы. В столице у меня почти не было друзей, при дворе или ещё в каких-то людных местах я не бывала, очень мало кто мог меня узнать. Но смерть мага – это всегда магическое расследование, и опытный некромант мог подтвердить, что в пламени погиб один человек, а не два, и что этого человека предварительно обездвижили. Не знаю, подтвердил ли, - добавила она, не глядя на Дюваля.
– Подтвердил, - сказал Дюваль со вздохом.
– Но мне нужно было найти новое место, и я нашла его – здесь… Сначала – удивительный волшебный дом, а потом – молодой человек с очень характерным ожогом на левой руке. И он подтвердил, что воспитывался в монастырском приюте, а потом в школе в Фаро, и не знает своих родителей… - она взглянула на Дюваля. – Вот, Донатьен, теперь вы знаете всё. И можете сделать выводы обо мне.
– Я сделал все выводы о вас в день нашего знакомства, Мари, - покачал он головой. – Мы познакомились в день её свадьбы, - сообщил он остальным. – У её супруга было множество приятелей, и он позвал всех, а мы были шапочно знакомы. И вот теперь представьте, что я чувствовал, когда видел, что прекраснейшая девушка на свете становится женой очень неприятного человека, и я не могу с тем сделать ничего! И за всё это время мне досталось разве что несколько танцев на балах – когда вы ещё посещали балы, Мари. И несколько встреч у общих знакомых – когда вы ещё навещали каких-то знакомых. И играли на рояле, а мне казалось – для меня… А потом вы исчезли, совсем исчезли. Не нашли ни вас, ни ваших останков. Но – вы нашлись сами, здесь, у госпожи Маргариты. И теперь я вас никуда больше не отпущу! Если вы не против, конечно, - вздохнул он.
– О нет, - улыбнулась она. – Я не против.
Глава 56. Если будет нужно - я сделаю это снова
После некоторого молчания все посмотрели на Филиппа. А замечательный мальчик Филя всё время этого разговора чувствовал себя как будто не на месте – беспокойно поглядывал то на Клодетт, то на Дюваля, и то и дело задирал рукав рубахи и касался шрама. И снова смотрел – то на шрам, то на Клодетт.
– Мне кажется, молодой человек, сейчас твоя очередь рассказывать, - заметила ему Рита. – Или тебе всё ещё нечего сказать?
– Вот я прямо как чувствовал, что нужно отнестись ко всему этому делу о взрыве с особым тщанием, - усмехнулся Дюваль.
– Кого вы взорвали, брат мой? – приоткрыла глаза Клодетт. – Уж если я созналась в содеянном, вам тоже нужно.
– Да я б лучше этих взорвал, родственничков, - проговорил Филипп. – Чтобы вам не пришлось.
– Мне уже пришлось, - сказала она, - и сделанного не воротишь. Будем жить с тем, что есть, и думать, как сделать, чтобы было лучше. И я думаю, что Донатьен – тот человек, которому вы можете всё рассказать, как есть. Он рассудит по справедливости.
– Раз вы такого хорошего мнения обо мне, Мари, отчего же вы сами не пришли ко мне и не рассказали о ваших родичах? Мы бы придумали, как решить вопрос… менее радикально, - приподнял бровь Дюваль.
– Не скрою, мне всегда было приятно ваше общество, но мы не были с вами настолько коротко знакомы, чтобы прийти к вам и жаловаться на родню. О вас всегда говорили хорошо, и не Сезар и не его отец, а люди, выглядевшие намного более приличными. Но… решиться вынести свой сор из избы? А получится ли? Мне доводилось слышать о том, как жаловавшиеся на мужей женщины вынуждены были возвращаться к ним, потому что так решил суд, потому что во власти тех мужей оставались дети, потому что никто не хочет разбираться с вопросами частной жизни. Мне показалось… что проще самой. И исчезнуть, - Клодетт не смотрела ни на кого.
– Вам удалось, - кивнул Дюваль со вздохом. – И если бы не невероятный случай в лице госпожи Маргариты, то я бы никогда вас и не нашёл. А теперь – нашёл. И не думайте больше о плохом, мы вместе решим, как лучше поступить. Но для полноты картины я желаю выслушать вас, господин граф де ла Мотт, - повернулся он к Филиппу.
Тот аж подпрыгнул.
– Да вы что, какой же я граф?
– Судя по всему, самый настоящий, - улыбнулась Клодетт, потом сняла с пальца какое-то кольцо и протянула Филиппу. – Попробуйте надеть.
Филя с опаской взял тонкий ободок, ничем не примечательный, повертел в пальцах.
– Оно же совсем маленькое!
– Значит, на кончик пальца, - кивнула она.
Он с самым недоверчивым видом надел… и кольцо невероятным образом наделось, засветилось и обрело ярко-красный камень! Не верь глазам своим, просто не верь.
Впрочем, Филечка снова подпрыгнул.
– Но что это?
– Наш с вами великий предок, Филипп, да-да, тот самый, что стал королевским магом и первым ректором академии, любил всякие эффектные штуки. Он и придумал фамильное кольцо, которое будет впору законному наследнику, и обретёт тот вид, который будет ему наиболее подходящим. Вы, очевидно, боевой маг, вот оно и стало таким. У моего отца камень тоже был красным.
– А у вас? – снова нахмурился Филипп.
– А я не могу стать графом де ла Моттом, им по воле короля должен был стать мой сын, которого у меня пока ещё нет. Но вы живы – и он бы не смог им стать, даже если бы и родился. То есть, формально-то мог бы, только вот фамильные сокровища его бы не признали. А вас признают, уже начали.
Где-то рядом шумно вздохнула Люся.
– Вот она, магия-то… не только горшки чистить и дом убирать, - восхищённо проговорила она.
Все рассмеялись.