Музейный артефакт
Шрифт:
Шейх лишь небрежно махнул рукой и продолжил:
– Сколько раз нашу крепость осаждали враги?! Трижды! А взять не смогли. А сколько крепостей покорили мы? Считать и считать нужно! Мои воины, хвала Аллаху, еще не ведали поражений. Внутри государства Аллам ныне мир и покой. Каждый дехканин имеет лепешку, ложе и халат на плечах. И скоро мы покорим весь мир!
– Народ любит тебя и…
Кийя Бозорг Умид осекся, увидев брошенный в его сторону гневный взгляд.
– Я не о своих заслугах говорю, а о достижениях нашего государства!
Чуть помолчав, Шейх торжественно
– Вчера мои бесстрашные воины убили кади провинции Дейлем и главного визиря Исфахана! А сколько карающих стрел моего правосудия еще летят к своим целям, и остановить их невозможно! Весь мир трепещет перед неуловимыми орудиями Аллаха, направленными моей рукой!
Он поднял сухую кисть с расставленными веером шишковатыми пальцами.
– Их с ужасом называют ассасинами, правители и властелины сознают неспособность армий и дворцовой стражи защитить их рыхлые тела. Значит, мы можем пожинать плоды без сражений. Вера, деньги и страх правят миром. Оружием страха мы овладели в совершенстве, оно приносит нам деньги. Деньги позволяют содержать армию, укреплять государство, кормить народ. Вот почему меня любят…
Ибн Саббах помолчал, будто подбирая нужные слова, и продолжил:
– Но вера, абсолютная, безоговорочная, побеждающая страх смерти – стержень, основа нашего государства! О насаждении и укреплении ее я думаю каждодневно и ежечасно. Каждый фидаин, идущий на верную смерть, должен выполнить свой долг перед Аллахом с радостью и желанием! И показанный ему рай укрепляет это желание!
Ибн Саббах опустился на стул и перевел дух.
– В чем ты нуждаешься, мой верный друг и помощник?
Кийя встал и, приложив руки к груди, поклонился, причем не формально, как несколько минут назад, а от души.
– Благодарю, мой повелитель! У меня все есть, я жду твоих посланцев. Дворец великолепен, сад огромен и прекрасен: благоухающие деревья, журчащие фонтаны, дарящие прохладу, тенистые беседки, певучие птицы и прекрасные девы… Это настоящий рай! Именно так я себе его и представляю.
Старец Горы усмехнулся и снисходительно похлопал крестьянина по плечу.
– Помни вековую мудрость наших предков: «Лик истины может быть некрасив, только ложь всегда прекрасна»!
– Что ты имеешь в виду, о повелитель? – Кийя обескураженно почесал в затылке. – Твоя образованность застала мой заскорузлый разум врасплох…
– Не важно. Я пришлю человека, которому красивая ложь должна заменить горечь истинной потери. Подготовься хорошо к его приему…
– Я готов, о повелитель!
Он снова попытался склониться в поклоне, но жилистая рука Старца Горы помешала ему это сделать.
– Оставь пустое, мой друг, я тебе полностью доверяю. Подобрал ли ты моего очередного двойника?
– Пока нет, о повелитель… Никто не может сравниться с тобой благородством облика, уверенностью манер и властностью осанки…
Шейх поморщился.
– Все это не важно! Нужно подобрать простолюдина, подходящего по росту и телосложению. Отрастить бороду нетрудно, остальное довершат мои гримеры и одежда. А если он все же не подойдет для вознесения на небо, то станет «говорящей
– Я утрою усилия, о величайший!
Шейх дружески потрепал его по щеке.
– Я не сомневаюсь в тебе, мой друг! А сейчас давай подкрепим свою духовность бренной земной пищей…
Он хлопнул в ладоши.
Когда Наставник сообщил, что лучезарный ибн Саббах осчастливит его своим личным приемом, сердце Фарида учащенно забилось: он ожидал какого-то проявления милости, но не столь великой… Процедура была обставлена целым рядом сложных церемоний. Ему выдали новую одежду вместо испачканной на испытаниях. Потом Наставник вывел его к восточной башне, которую охраняли огромные нубийцы в шлемах, кольчугах, со щитами, копьями и обнаженными кривыми саблями. Здесь ждал Абу ибн Шама, он повел молодого фидаина по лестницам и извилистым полутемным коридорам, освещенным коптящими факелами, закрепленными на стенах. По пути они проходили многочисленные посты стражи. Узнав даи аль-кирбаля, воины раздвигали скрещенные копья, и они шли дальше. В последнем коридоре, у кованных железных ворот, начальник школы фидаинов остановился.
– Никто из простых смертных не попадал в эту часть крепости, – непривычно доверительным тоном сообщил ибн Шама. – Даже я был удостоен этой чести только однажды!
– Благодарю вас, даи аль-кирбаль! – склонился в поклоне Фарид. Он очень волновался.
– Мой высокий ранг здесь не имеет значения. Внутренняя стража подчиняется только повелителю. Даже меня они не пропустят без приглашения. Поэтому дальше ты пойдешь сам.
– Хорошо, даи аль-кирбаль!
– Выполняй их приказы. Алпан – начальник личной охраны, просто зверь. Он может зарубить тебя, если что-то заподозрит…
– Хорошо, даи аль-кирбаль! – в очередной раз произнес Фарид и толкнул тяжелую дверь.
В вытянутой комнате с голыми каменными стенами слева имелись три стрельчатых окна, а впереди, в торце, стрельчатый проем, в котором была заглублена небольшая, обитая железом дубовая дверь с кольцом. По обе стороны недвижно застыли два воина со свирепыми лицами. На плечах они держали обнаженные сабли. Когда Фарид вошел, сабли с лязгом скрестились, закрывая проход.
Справа, у противоположной окну стены, стоял еще один стражник – в кольчуге, шлеме, с саблей и кинжалом на поясе. Большая рыжая борода и пышные усы скрывали половину лица, фанатично горящие глаза насквозь пронзили вошедшего подозрительным взглядом. Фарид понял, что это тот самый Алпан, и определил, что начальник личной стражи молод – не намного старше его самого.
– Замри и не шевелись! – приказал рыжебородый.
Фарид повиновался. Да и попробуй ослушаться: сзади его схватили крепкие руки, и он при всем желании не мог двинуться с места. Алпан подошел и учинил обыск. Самым тщательным образом: прощупал каждый кусочек одежды, проверил швы… Потом нехотя отступил.
– Входи, лучезарный ждет тебя!
Сильные руки отпустили, как во сне, Фарид шагнул вперед, сабли вернулись на плечи стражников, и он вошел в заветную дверь.