Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца
Шрифт:
Лысый мне не понравился сразу же, но не оттого, что был некрасив. Черты лица его были какие-то смазанные, нечитаемые, а рыбьи глаза веяли холодом и мраком, от них хотелось бежать куда глаза глядят. Лысый скользнул по мне равнодушным серым взглядом и отвернулся. Да, усмехнулась я про себя: тяжела бизнесменская доля, с кем только не приходится общаться!
— Крошка, ты ведь не очень хочешь есть? — спросил Беседовский и, не дожидаясь ответа, велел: — У нас важный разговор, можешь подождать там, наверху, я тебя позову, — и, положив толстую лапу на плечо лысому, ушел внутрь
В самолете мы летели бизнес-классом, и я успела перекусить и даже глотнула немного шампанского — для храбрости. Беседовский ел и пил за троих и беспрестанно шумел: то громко рассказывал анекдоты, то просил добавки, то приставал к стюардессам — в общем, скучать не давал никому. Со мной Босс обращался как с говорящей куклой, которая всегда под рукой и которую иногда можно о чем-то спросить и даже получить ответ. Впрочем, особенно ломать голову не приходилось, как правило, томной улыбки вместо исчерпывающего ответа Беседовскому было достаточно.
Не спеша прогуливаясь по галерее, я рассеянно глазела по сторонам. Замысловатые картины на стенах, выдержанные в духе неомодернизма — Сашке бы понравилось, сплошь какие-то ромбы да квадраты, — не радовали глаз. В просторных нишах на возвышении стояли со вкусом подобранные икебаны. На противоположной стороне призывно сверкали огни бутиков, но я не хотела, чтобы Беседовский видел меня разглядывающей роскошные витрины. Еще решит, что я что-нибудь присмотрела, и захочет купить…
Но похоже, мне здесь еще долго придется гулять… Выйти на улицу, в дождь, и подышать столичным воздухом? Может, московский дух авантюризма вдохнет в меня уверенности и бесстрашия? Что-то подсказывало, что эти качества скоро очень мне понадобятся…
Случайно я бросила взгляд вниз и не увидела Беседовского. Наверно, вышел в туалет. Пора бы подумать, как я буду выкручиваться из щекотливой ситуации. Окажется ли Большой Босс настолько благородным, что не станет силой принуждать заниматься с ним любовью? Будет ли информация, которую я собираюсь ему выложить, стоить моего трехдневного пребывания в гостинице? Я решила надеяться на лучшее и уже было направилась к выходу, как вдруг еще раз посмотрела вниз.
Убранство ресторана согревало душу: пастельные естественные тона, официантки в национальной одежде, множество подушек на сиденьях и тихо льющаяся восточная музыка. Аришка рассказывала, что японцы едят палочками, вот бы попробовать! Столик бизнесменов находился в самом углу и почти целиком был закрыт легкой бамбуковой ширмой, покрытой иероглифами.
Лысый проделывал какие-то непонятные манипуляции с чашечками, и вдруг меня осенило. Я просто не верила своим глазам… Лысый, настороженно озираясь, сыпал что-то из облатки в чашку Большого Босса! В голове моей перещелкнулся какой-то невидимый рычажок, колесики зацепились за ролики, направив все мое существо в какое-то непривычное, незнакомое русло, и дальше я действовала, повинуясь не разуму, а инстинкту.
Позабыв присущие мне медлительность и неторопливость и едва сдерживая крик в груди, я повернулась и рванула по галерее назад, к лестнице. Где же она, господи? Только бы успеть, только бы не разминуться с Беседовским! На каблуках бежать было невозможно, я сдернула их на ходу и помчалась дальше, чуть не потеряв сумочку. Служащий в синей ливрее преградил мне дорогу, и я схватила его за грудки.
— Где туалет? Где у вас туалет?
Наверно, вид у меня был страшный и кричала я очень громко, потому что служащий почел за лучшее побыстрее отделаться от психованной девицы, отпихнул меня и рукой указал направление.
Я неслась по мраморному коридору, ноги в колготках проскальзывали по блестящему сверкающему полу. Наконец я достигла цели: две темного массива двери с одинаковыми рельефными фигурками в кимоно красовались передо мной.
Подскочив с лету к одной, я ввалилась внутрь: вертлявая тощая девица у зеркала пугливо обернулась. Издав вопль, я рванулась к другой двери, толкнула ее и — столкнулась лицом к лицу с Беседовским.
— Крошка, тебе уже не терпится? Ты решила поймать меня здесь?.. — Большой Босс был, похоже, приятно удивлен.
Я почти валилась с ног, и он втащил меня внутрь, в сияющее чистотой помещение. Темные веселые глаза изучали меня внимательно, Беседовскому явно нравился такой поворот событий.
— Дмитрий… Дмитрий… — я еле дышала и от волнения забыла отчество Босса. — А, черт с вами, тот, за столом — лысый, он…
Беседовский впился в меня толстыми, как две булки, ручищами и тряхнул:
— Да что с тобой, крошка?
— Он подсыпал вам что-то в чашку! — простонала я. — Мне больно, пустите!
Он сразу отпустил меня и смотрел, не отрываясь.
— Ты уверена? Ты понимаешь, что говоришь?
Голос из скабрезно-игривого превратился в железный. Он весь как-то подтянулся, постройнел и стал похож на льва в прерии, вышедшего на охоту.
— Почему ты босиком?
Я непонимающе поглядела на ноги, потом на туфли в руках и тут же закричала:
— Я бежала предупредить! Боялась, что не успею и вы…
Я уже не могла сдерживаться и завыла:
— Я сразу… сразу, как его уви-и…видела, поняла, что он что-то… замышл-я-яяет, — растирая слезы по лицу, рыдала я. — И побежа-ала к вам, а вы-ы-ы…
Беседовский повел себя странным образом. Взял туфли и Аришкину сумочку, бросил на пол, подвел к белоснежному рукомойнику и сам умыл мне лицо, затем промокнул его салфеткой. Мне было все равно, стук в груди не унимался, и я не понимала, отчего Беседовский так спокоен.
Дверь туалета растворилась, мелькнули чьи-то напуганные глаза, и дверь затворилась.
— Туфли надень.
Я надела.
— Говорить можешь? — оглядев меня, спросил Босс.
Я кивнула.
— Давай еще раз и — по порядку.
Я «дала», то есть повторила все, что видела, еще немного волнуясь и нервничая. А вдруг лысый, заподозрив неладное, уже крадется по коридору с пистолетом в кармане?
По виду Большого Босса никак нельзя было понять, о чем он думал. Он только сопел и пристально вглядывался в меня, как будто что-то прикидывал или в чем-то сомневался.
Наконец он вздохнул, еще разок странно на меня посмотрел и решительно выдохнул: