Муж напрокат, или Откровения верной жены
Шрифт:
Но это было далеко не единственной причиной ее паники. Ребекке понравилось работать вместе с Адамом. Оба они принадлежали к числу тех, кто с легкостью включался в любую задачу. Иное дело Майя. Она станет для них сдерживающим фактором, забирая у Адама часть его энергии.
Выходит, вот она, истинная причина ее колебаний?
Что ж, Майя и в самом деле могла стать сдерживающим фактором, поскольку ей всегда требовалась определенная упорядоченность. Впрочем, будь Ребекка честна с собой, ей бы не составило труда выявить главное: сфера DIDA принадлежала ей и только ей. И она не желала делить ее
– Плохая идея, Адам, – заметила она. – Что, если бы Майя находилась в вертолете в тот момент, когда этот парень заявил, что по нам стреляли? Как бы она, по-твоему, отреагировала?
Адам ничего не ответил, и Ребекка поняла, что ей удалось вернуть его к реальности. Подняв бутылку, он допил несколько оставшихся глотков.
– Пожалуй, ты права, – сказал он, не сводя глаз с раненых детишек, которых несли через взлетную полосу.
Адам устало потер шею и улыбнулся Ребекке, отчего в уголках его глаз вновь проступили морщинки.
– Что ж, пора за работу, – промолвил он.
13 Майя
– У тебя, должно быть, куча друзей, Хейли, – сказала я четвертой за вечер пациентке, которая поджидала меня вместе с матерью в смотровой.
Хейли, выглядевшая благодаря изящным азиатским чертам и хрупкой фигурке младше своих десяти, казалась заинтригованной.
– Откуда вы знаете? – она сидела на смотровом столе, прижимая к себе руку в гипсовой повязке.
– Видишь ли, не у каждой из моих пациенток красуется на гипсе – дай-ка я посчитаю! – около сотни росписей.
Хейли рассмеялась.
– Так она чувствует себя гораздо лучше, – заметила мать девочки, сидевшая с гипсом на ноге. Костыли ее стояли в сторонке. Весной обе они попали в аварию, в которой им лишь чудом удалось выжить.
– Мама не хочет, чтобы на ее гипсе кто-нибудь расписывался, – сказала Хейли. – Даже я.
Мне тут же вспомнилась моя сломанная рука. Точнее, это были не мои воспоминания, а Ребекки, ведь мне на то время исполнилось только два года. Я упала с качелей и повредила плечо. Мне тогда тоже наложили гипс, и папа всюду стал носить меня на руках. В конце концов Ребекка, которой было уже шесть, не выдержала и заорала: «Она же сломала руку, а не ногу!» Я берегла память об этом событии, хотя собственные воспоминания давно выветрились у меня из головы. Приятно было думать, что отец так сильно любил меня. Так бережно ко мне относился.
Я болтала о всякой всячине с Хейли и ее матерью, пока внимательно осматривала руку девочки.
– Сильно болит? – спросила я у нее.
– Вовсе нет, – ответила она.
Стоический ребенок. Хейли не жаловалась даже в первую нашу встречу, когда я осматривала ее в больнице. А ведь травма у нее была очень серьезной. Очаровательная девчушка. Мать ее, крепкая женщина с белокурыми волосами, не состояла, судя по всему, в кровном родстве со своей дочерью. Всякий раз, когда я смотрела на них, во мне пробуждалась надежда. Мы с Адамом тоже могли бы усыновить ребенка – вроде тех, с которыми я постоянно встречалась в силу своей работы. Но Адам этого не хотел. Он не был свидетелем уз, которые связывали детей и их родителей. Уз, которые не имели ничего общего с кровным родством и биологией.
Послышался стук,
– Доктор Поллард на линии, – сообщила она.
Адам!
– Спасибо, Роза. – Я повернулась к матери Хейли. – Прошу прощения, но мне нужно ответить на звонок.
Я тут же поспешила к себе в кабинет. Адам улетел два с половиной дня назад, и я не думала, что он так быстро свяжется со мной. Я привыкла к тому, что Ребекка может подолгу не звонить, но разлука с мужем ощущалась намного острее. После работы я как приклеенная усаживалась перед телевизором. В новостях рассказывали о погибших и пропавших людях. Показывали лодки, которые передвигались от дома к дому в поисках выживших. Врачам из кризисной команды приходится лечить сотни пациентов, которых разместили в здании аэропорта, – сообщалось в новостях. Вот откуда, должно быть, звонит мне сейчас Адам!
Я устроилась за столом и схватила телефон.
– Адам!
– Привет, Май, – несмотря на явное утомление, в голосе его чувствовалась улыбка.
– Не думала, что ты сможешь позвонить.
– Мобильная связь не работает, но я взял у Доротеи спутниковый телефон. Как там у вас дела?
– У нас все в порядке. Я больше обеспокоена тем, как там у вас дела. По телевизору показывают какие-то ужасы.
– Это еще слабо сказано, – ответил он. – Ты занята?
– У меня пациент, но я вполне могу прерваться на минутку. Ребекка где-нибудь поблизости?
– Угу. Тут установили кучу медицинских палаток, а зал ожидания битком забит людьми. Грустное зрелище, Май. Большинство из них потеряло практически все.
– Трудно даже представить, – сказала я. – А как там насчет еды?
– Сухой паек.
– Уфф. А где вы спите?
Адам рассмеялся, но в смехе его не было веселья.
– За все время мне удалось поспать часа два, не больше. Но это не так уж и плохо. На втором этаже располагается устланный коврами конференц-зал. Добровольцы спят там прямо на полу.
Ну и ну. А ведь он с трудом засыпал даже в нашей роскошной кровати.
– Знаешь, у нас тут такая нехватка врачей, – промолвил он несколько нерешительно. – Мы пытаемся делать возможное и невозможное, но… педиатров нет вообще, – сказав это, он замолчал.
– Ты в порядке? – спросила я.
Было слышно, как Адам вздохнул.
– Я рассчитывал, что смогу уговорить тебя, – заметил он. – Чтобы ты тоже прилетела сюда.
Я помедлила.
– Прилетела? К вам? От меня там будет больше вреда, чем пользы.
Адам промолчал, и я продолжила:
– Я слышала, что в один из вертолетов с врачами кто-то стрелял. Я боялась, что это был ваш вертолет.
– Да это просто слухи, – с раздражением заметил он. – Если тут о чем и стоит беспокоиться, так это обо всех раненых и больных, которым требуется наша помощь.
Не может быть, чтобы он всерьез просил меня прилететь.
– Адам, это не для меня.
– Я знаю, – со вздохом ответил он. – Ничего страшного.
– И что мне делать с Чонси? – спросила я, хотя хорошо знала ответ. В окрестностях было полно подростков, которые за плату готовы были посидеть с животными.