Муж напрокат
Шрифт:
— Но шутки-то у тебя дурные, особенно про Афанасия.
— Да?
— Да, — уверенно кивает Максим, удерживая на месте качающуюся туда-сюда бочку.
— А мне показалось, забавно! К тому же у тебя не лучше.
Мы переглядываемся. И тут в разговор встревает поднявшаяся с пня соседка.
— Не стала при Виолетте распространяться, а то у неё язык как помело. Но я в курсе, что Егорка насоветовал тебе мужика по объявлению. И ты нашла вот это? — оглядывает умудренная опытом Михайловна Максима. — Ты же понимаешь,
— А я говорила ему. Говорила и говорила, но его не остановить.
— Анна Михайловна, так, кажется, вас зовут? Мне думается, учитывая преклонный возраст, вы уже устали от этого шума и вам пора принимать лекарства.
— Я в порядке, мальчик. Ты мне Ксюшеньку не путай. Я за неё порву.
— Я уже догадался, но со мной ей как раз ничего не угрожает, а вот ваш Афанасий у меня ещё получит.
Михайловна смеётся. А я закатываю глаза, продолжая бороться с веселящимися в воде детьми.
После слов соседки восстанавливаю в памяти всё, что было между нами с Максимом, и становится стыдно. С Афанасием я щеку подставляла и лепетала, что, мол, ни к чему при детях. А тут, спустя два часа знакомства, чуть ещё одного ребенка у холодильника не смастерила. Дура падшая.
Увидев, что младшая почти по подбородок ушла под воду, с ужасом вспоминаю, что часом ранее она разбила коленку.
— Ника, вылезай давай! Сейчас же! У тебя же там рана загноится, господи ты боже мой. Выпрыгивайте давайте, обе! Мигом!
Дети заигрались, самостоятельно вытащить сразу двоих не получается. А вот Максим их ловко вытягивает на раз. Правда, после этого мы все мокрые. И он в том числе.
— Понимаешь теперь, Максим Дубовский, почему я тебе предлагала в город вернуться? — смотрю я на его влажные брюки и насквозь промокшую рубашку. — Нет у нас тут ни сил, ни времени в игры играть. Стоило мне отвернуться, увлечься, и всё. Не для меня такие отношения, времени у меня нет. Строгий мне нужен муж, фиктивный до мозга костей, а не вот этот вот всё! — Вытираю младшую малышку и, чуть не завалившись с ней на руках, пошатываюсь.
— Поймал, — отзывается Дубовский и перехватывает старшую.
Под ногами маячит Гришка, пытается лаять, лениво выползши из дома, Цезарь. — Ну, на Афанасия времени тебе хватало, Ксения, не прибедняйся. Так уж выкроишь и на меня минутку.
— Ты теперь до конца жизни меня будешь Афанасием и моей выдуманной историей попрекать?
— А как же! Обязательно, к тому же история-то не совсем выдуманная. На сене ты с ним валялась, он сам подтвердил. — Закрыв полотенцем голову старшей, ожесточённо вытирает ей волосы Дубовский.
Ася его отпихивает, проклиная некультурными словами. И где она их только понаслушалась? Ника плачет и смеётся одновременно,
Михайловна медленно ползёт к своему дому:
— Ну вас, я за корвалолом пошла, а то скоро с вами чокнусь, нужно накапать срочно, пока ещё есть силы доковылять до двери.
— Понятно. Анна Михайловна, вы простите нас, ради бога. Это мои дети, и я должна сама за ними следить.
— Нас теперь всех в баню нужно, — смеётся Максим, расстёгивая рубашку и скидывая её с плеч.
А я, присев возле младшей и напрочь забыв про соседку и кота с собакой, поднимаю голову… Теряя дар речи. Никогда не видела, чтобы кому-то настолько сильно шла майка со шлейками, она же алкоголичка.
Максим великолепен. У него чёрные волосы и густая щетина, переходящая в короткую бороду, немудрено, что у него есть волосы на руках и груди, но это настолько горячо и мужественно, что мне приходится буквально силой заставить себя уткнуться взглядом в траву и не рассматривать его. А ещё у него есть небольшие татуировки, их хочется изучить, потрогать, прочесть их смысл.
Стараюсь как можно скорее отвлечься.
— Я не люблю баню, — бурчу. — А ты всегда пьёшь кофе после ужина? Подозрительный ты всё-таки тип.
— Просто захотелось кофе.
— У меня нож два раза падал, это плохая примета, Максим. Быть беде. Обязательно быть, — причитаю как сверстница Михайловны, занимаюсь коленкой дочери и смотрю в землю, лишь бы забыть видение великолепного Дубовского в майке и брюках.
Ну за что мне это эстетическое наказание?
— Не верю я в это и тебе не советую. Ксюша, ты же взрослая и умная, много читаешь. Год какой на дворе, какие приметы?
Через забор кричит вернувшаяся из дома Михайловна:
— К вечеру появились мошки, они нас кушали, поэтому малые и полезли в воду! И на какую ты прополку нас отправила? Трава молодая, её совсем мало. У меня брови гуще, — смеётся Михайловна, видимо, корвалол уже подействовал. — Так и сказала бы, что хотела со своим франтом в доме наедине остаться! — хохочет. — Детям спать уже пора, кто вечером пропалывает, Ксения?
Я хочу возмутиться, оправдаться, но не успеваю.
В это время раздаётся оглушительный взрыв.
Глава 13
— О Господи! — Хватаю малышек и прижимаю к себе.
Девчонки трясутся от страха и мгновенно становятся совсем маленькими и беззащитными, а я готова перегрызть за них глотку, только не понимаю, что происходит.
Грохот продолжается. И отчего-то напоминает Новый год, только очень-очень близко и гораздо громче, чем бывают салюты в двенадцать ночи. Кажется, это прямо за калиткой, на нашей улице. Старшая дочь таращится на сестру широко раскрытыми глазами, в которых плещется дикий ужас от происходящего. Обнимаю их крепче.