Муж понарошку
Шрифт:
Вася с матерью жили на удивление скромно. Точнее, жили они обычно – просто Надя ожидала увидеть у них больший достаток в связи с материальным и общественным положением его отца. Домик у них был небольшой, мебель простая и не новая, печь традиционно побелена голубой известью. Вася сам встречал Надю у двери и передвигался по дому на двух длинных костылях – от вида этого действа у нее заходилось сердце и щипало в носу. Жалось к другу теплом разливалась по Надиной душе, ей отчаянно хотелось сделать для него что-то приятное, и она не смогла придумать
– Ты меня не дразни! – улыбнулся он доброжелательно, но в глазах плясали чертики. Надя даже не поняла, серьезно он или шутит.
Вася проводил ее в свою комнату – небольшую и не очень уютную, с узкой кроватью, шкафом и письменным столом, на котором помещался монитор от компьютера, клавиатура, мышь, игровой руль, учебники и тетради. Свободного места там не было, и Надя предложила:
– Может быть, на кухне позанимаемся?
Вася качнул головой:
– Матушка скоро придет, будет мешать нам...
– Тогда надо прибрать...
Вася пожевал губами, не без труда опустился на стул, отодвинул монитор к дальнему краю, свесил клавиатуру и мышку со стола, потянул на себя руль. Его шнур заскрипел.
– Черт, он пристегнут к системнику!
– Давай, я отстегну!
– Не хотелось бы...
– Почему?
– Мне не нравится выглядеть беспомощным перед тобой.
Надину грудь опять залила какая-то материнская нежность к нему.
– Если помнишь, ты стал таким временно, причём защищая меня, как лев.
– А мне все равно противно от себя... – пробормотал Вася и добавил уже бодрее: – Ну ладно, давай, уж делать, так делать.
Надя залезла под стол и аккуратно вытащила все USB-штекеры из задней панели системного блока. Убрала со стола клавиатуру, мышь, руль и положила их на кровать.
Когда они приступили к международному праву, то услышали, как хлопнула входная дверь. Вася вздрогнул:
– Мать. Пойдем, поздороваемся.
Надя пошла следом за юношей и из-за его плеча увидела женщину средних лет – полную, но не толстую, накрашенную густо, но не за гранью приличий, с короткими платиновыми волосами, завитыми в крутые кудри. Она сняла тонкий плащ, оставшись в старомодном платье с длинным рукавом, и стала расстегивать ботинки на небольших каблуках.
– Мам, – позвал ее Вася, – это Надя, я тебе про нее говорил.
Он переместился в сторону, громко стукнув костылями и открыв родительнице обзор на спрятавшуюся за его спиной девушку.
– Надя, это моя мама, Валентина Андреевна.
– Здравствуйте! – звонко, приветливо произнесла Надя.
– Здрассте! – отдуваясь после разувания, буркнула женщина. – Так это из-за тебя мой сын будет выпускные экзамены в гипсе сдавать?
Надя вспыхнула, но ничего не ответила: что тут скажешь? Она права...
– Мам! – недовольно нахмурился Вася.
– Да шучу я, шучу! – Валентина надела тапочки, подхватила сумку с продуктами и направилась на кухню: – Чай
Надя замотала головой:
– Нет-нет, спасибо! Я не голодна. Если только чаю...
Валентина вымыла руки, поставила чайник, быстро и ловко накрыла на стол: чашки, блюдца, сушки, печенье, конфеты, варенье... Залила заварку кипятком, села, подперев щеку кулачком и начала допрос:
– Ты же Родина, да?
– Ээ... да...
– Жена Алексей Иваныча?
– Угу…
Надя отчего-то сильно покраснела, будто быть чьей-нибудь женой для неё стыдно.
– А что ж, деток не ждёте ещё?
– Мам, – попытался осадить любопытную родительницу Вася.
– А что такого? – закудахтала она.
– Зачем тебе это знать?
– Да просто интересно…
– Честно говоря, я бы не хотела об этом говорить… - пробормотала Надя.
– Ну ладно, – наигранно-безразлично, а на самом деле раздраженно пожала плечами Валентина. – И какие у вас планы дальше? Неужто в деревне прозябать?
– Почему бы и нет? Мне здесь нравится...
– Молодёжи тут нечего делать, - уверенно заявила Валентина. – Вон, Васятка мой в Новосибирск собрался. Так и останусь на старости лет одна…
Она вздохнула с какой-то театральной скорбью, а Вася вдруг подскочил с несвойственной раненым в ногу людям прытью и потащил Надю к себе в комнату, бросив матери на ходу:
– Ну, нам заниматься пора.
На месте он смущённо сказал:
– Ты извини, она иногда бывает навязчивой, как все деревенские тетки...
Эти слова задели Надю за живое.
– Вась, не надо так говорить, это ведь твоя мама...
– Прости... я не подумал... ты такая нежная, такая чувствительная... Я не привык к таким барышням...
Надя покраснела до слез, ей очень сильно захотелось домой.
– Надя..! – ахнул Вася, видимо, заметив ее состояние. Приблизился, взял ее за руку. – Ну прости меня, не расстраивайся, пожалуйста! Я... хорошо к ней отношусь, просто без сантиментов... Но для тебя, наверно, в них и проявляется любовь, да?
Надя тяжело вздохнула:
– Просто... дело в том, что мы не ценим то, что имеем, пока не потеряем это... Но... все в порядке, я понимаю...
– Твоя мама умерла? – прошептал Вася одними губами.
Надя кивнула. К горлу подкатил комок рыданий, но она с усилием проглотила его, не позволила себе расклеиться.
– Я очень сожалею, – все так же шепотом сказал Вася, сжав её ладошку ещё чуть крепче.
Они позанимались еще часок, а потом Надя засобиралась домой.
Она ходила к Васе почти каждый день – кроме тех, когда у нее были репетиции с Адрианом. Шехонин-младший вел себя очень прилично и благородно – Надя всерьез поверила, что он готов быть ей другом. Настоящим другом, заботливым и благодарным, несмотря ни на какие свои чувства. Их искры и мерцание она замечала порой в его глазах, но Вася держался безупречно и не позволял себе прикасаться к Наде даже невзначай.