Муж, жена, любовница
Шрифт:
Вчера вечером, перед сном, сидя с блокнотом и карандашом за туалетным столиком, перебирая в ярком свете лампы свои немногочисленные бумаги, Юлия обнаружила еле заметные, скорее процарапанные, чем написанные цифры на чистой стороне старой визитки господина адвоката. Это число из восьми цифр, решила она, не могло быть не чем иным, кроме как датой. Она сопоставила цифры с различными памятными датами членов своей семьи. Позапрошлый век, девятнадцатое января... Ну конечно же! Это дата рождения ее бабушки со стороны отца. А раз так, то Юлия не пропадет... Цифровой код должен начинаться с трех букв. И она уверенно поставила латинскими
Служащий ушел куда-то с ее бланками. Она спокойно ожидала, волнение прошло. «Я плохо знала Алексея, – думала она. – Похоже, он всегда был жадным и недалеким человеком. И теперь, после двадцати лет брака, совместных трудов, общих забот он не захотел выделить мне, своей жене, части имущества, которое юридически принадлежит не только ему, но и мне. Он не дал мне денег на самое необходимое – на жизнь и лечение. Это все равно что не дать воды умирающему от жажды. Он радуется моей болезни. Следовательно, у меня есть все основания сделать то, что я задумала».
Служащий бесшумно возвратился в приемную и с бесстрастным видом человека, привыкшего не удивляться чужим миллионам, положил перед Юлией компьютерную распечатку ее счета. Она впилась глазами в цифры. От непривычного количества нулей начало рябить в глазах. У нее хватило выдержки не показать своего изумления. На цифровом счете, открытом на двух лиц – Алексея и Юлию Земцовых, – значилась сумма в четырнадцать миллионов долларов.
– Мадам Земцова, – обратился к ней помощник юриста, – вам нужны еще какие-либо сведения о ведении ваших дел?
Она спокойно попросила данные о поступлениях за последние пять лет с указанием, откуда и кем сделаны взносы, а затем добавила:
– Пока вы готовите данные, я бы хотела оформить новый счет на свое имя.
Перед ней легли на стол чистые бланки. Служащий, с готовностью кивнув, опять удалился.
В приемной было тихо, сквозь толстые стекла светило яркое мартовское солнце. Юлия обратилась к помощнику юриста:
– Скажите, пожалуйста, могу ли я аннулировать этот счет?
– Нет, по условию договора вы не имеете права закрыть этот счет полностью. Для закрытия требуются две подписи – вашего мужа и ваша. Вы можете лишь перевести часть денег, оставив начальную сумму в двадцать тысяч долларов. Таковы правила, – предупредительно вежливо объяснил темноглазый помощник юриста. И, продолжая спокойно ожидать возвращения банковского служащего, удобно устроился в кресле.
«Я ворую чужие деньги, – думала Юлия, вписывая в строчки бланка свое имя печатными буквами. – Но украсть заведомо наворованное – не значит украсть. Я поступаю правильно». Счет так колоссально вырос, потому что все деньги, вырученные от продаж и сделок за рубежом, шли именно сюда, в этот банк. Алексей ничего никогда не сообщал ей об этом. Его сгубило крохоборство... «Ну и что, что счет пополнялся без моего участия. По закону я делаю все правильно», – в сотый раз убеждала себя Юлия. И, отогнав прежние страхи, уверенной рукой она внесла в графу «общий взнос»: тринадцать миллионов девятьсот восемьдесят тысяч долларов США. При этом она оставляла Алексею свои кровные двадцать тысяч – ту сумму, которую когда-то, на заре деловой жизни, вложила в поруганное им теперь семейное дело...
Они с помощником адвоката возвратились в юридический офис, где ее уже ждал агент по продаже недвижимости. Ей представили округлого мужчину средних лет, невысокого роста, с кустистыми бровями и ироничным взглядом. Как и положено, он был одет в строгий добротный костюм-тройку, на манжетах рубашки Юлия заметила дорогие запонки. «Любит наряжаться, не потерял вкус к жизни», – отметила она про себя. Оставшись вдвоем, они начали оговаривать условия продажи виллы.
Оказалось, что господин Теофраст Монтанье прекрасно осведомлен о состоянии рынка недвижимости во всей Европе. И, как специалист, он категорически не советовал Юлии осуществлять продажу в такие сжатые сроки, в какие хотелось ей, поскольку она теряла изрядную сумму – более одного миллиона долларов. Юлия настаивала на своем, и тогда удивленный агент, обратив к ней немолодое полное лицо, спросил:
– Разрешите узнать, мадам Земцова, почему вы так спешите? Подобные крупные сделки обычно не совершаются в таком темпе.
Юлия, слегка раздосадованная его настойчивостью, подумала про себя: «Ну, держись! Сейчас я тебе выдам...»
– У меня есть веская причина, – ответила она агенту как можно спокойнее и небрежнее. – Я больна, у меня СПИД.
– Ну и что же? Вы хорошо выглядите, и у вас еще есть время – лет десять, а то и двадцать. Кто в наше время может знать, сколько проживет? Не переживайте, у вас нет причин для паники.
Эта европейская терпимость приятно поразила Юлию, и она взглянула на господина Монтанье уже с неподдельной симпатией. Она стала расспрашивать его, сколько стоят дома в других странах, где лучше обстоят дела с законодательством и где им лучше и безопаснее поселиться.
– Вы будете жить одна?
– Думаю, что вдвоем с другом, но ко мне могут со временем приехать и дети, – поспешила ответить Юлия, застенчиво улыбнувшись. И господин агент открыл портфель, вынул папку и развернул перед ней проспекты, карты, фотографии домов и вилл, которые уже сейчас были выставлены на продажу. Юлии не терпелось все это рассмотреть, но она взяла каталоги с собой, объяснив, что обсудит это вместе с другом.
Она поспешила выдать господину Теофрасту Монтанье щедрый аванс: открыла чековую книжку и выписала чек на пятьдесят тысяч долларов за работу в будущем. Агент сразу расценил ее жест как акт доверия к нему и его фирме, о чем и сказал Юлии в весьма возвышенных выражениях. И они порешили на том, что он выставляет виллу на продажу, через три дня сообщает ей, как идут дела, и одновременно подыскивает для них дом в другом, тихом и спокойном месте Европы. Затем она оставила письменное распоряжение перевести деньги за проданный дом на свой новый именной счет. У Юлии слегка кружилась голова от напряжения, но сердце билось ровно, и она была уверена в правильности своих действий. Главную задачу ее поездки в Женеву можно было считать выполненной.
Владимир, как и накануне, сидел все за тем же столиком кафе «Казанова». Ему было все равно, где ее ждать – в Женеве так в Женеве. Юлия была теперь дорога ему, как никто другой. Он с интересом смотрел на озеро, на город, на цветущие деревья и нежную зелень молодой травы. Иногда он с любопытством поглядывал на пестро одетых шумных туристов, расположившихся за соседними столиками. Он думал о Юлии, о ее таинственных делах и не мог решить, кто же они друг другу? Только попутчики в одном поиске? Или все же нечто большее?