Мужчина без чести
Шрифт:
Его.
Тест падает на пол, не получив возможности лечь на унитаз рядом с остальными «убеждениями». Белла отпускает полотенце, подходя немного ближе к зеркалу.
Бережно и боязно, будто бы что-то изменится от её неосторожного движения, от неосторожного, необдуманного шага, складывает ладошки поверх друг друга на том самом невидимом бугорке. По её щекам бегут слезы, а на губах — улыбка. Широкая-широкая, как никогда прежде. Улыбка облегчения, восторга и безудержного счастья.
Она пугается этого чувства. Никогда нечто столь сильное, столь волнующее, её душу
Было, задохнувшись от нетерпения, бросается к телефону, не потрудившись даже накинуть полотенце обратно. И поспешно, дрожащими пальцами, пытается набрать нужный номер. Но затем, когда на экране уже появляется фотография Каллена, поставленная на вызов, передумывает. Глубоко вздыхает. Прикрывает глаза.
Не так. Он придёт — и скажет. И покажет. Докажет. Убедит.
Уж очень хочется увидеть внутри самых любимых на свете серых глаз — о Господи, пусть у малыша они будут такими же! — подобное тем, что испытывает сейчас она сама. Побыстрее бы… побыстрее!
… Но время, как назло, идёт, радость постепенно утихает до нужной отметки, светясь лишь огоньком в том самом месте, где Белла по-прежнему держит ладони, а Эдварда всё нет. Его нет в одиннадцать. Его нет в полночь (крайнее время возвращения домой). Его нет и в час.
Изабелла звонила уже пять раз — ровно столько, сколько тестов было в ванной, — но безрезультатно. «Абонент вне зоны действия сети» — самая страшная фраза, которую ей доводилось слышать.
Девушка сидит за столом кухни, откуда хорошо просматривается улица у подъезда и даже немного вдаль, к переулку, ведшему к нему, но никого там нет. Пару фонарей, один светофор — вот и все обитатели.
Она тоскливо глядит на остывший в духовке ужин (уже дважды подогретый и, наверное, утративший нужный вкус), вспоминая, с каким воодушевлением, намереваясь отпраздновать столь потрясающую новость, узнанную благодаря розовым полоскам, помешивала на плите густеющий соус из яичных желтков, сливок и лука-шалота, постепенно добавляя в него зелень. Хотела удивить любимым блюдом. Удивила…
Половина второго. Да что же это?!
Не на шутку заволновавшись, Белла машинально поправляет рукой давно высохшие волосы и, приняв решение, поднимается со стула.
Тревога вперемешку с испугом и леденящим душу ужасом «а вдруг что-то случилось?» уже слишком глубоко запустила в неё свои когти. Нет никакой возможности перетерпеть и справиться.
Так он никогда не опаздывал. За все шесть лет.
А если не приходил вовремя (даже двадцать минут имели смысл) — звонил. Всегда звонил. Неизменно. С любого штата, если потребуется.
Набрасывая поверх тонкой блузы куртку, Белла всеми силами старается не давать волю эмоциям. Слёзы делу не помогут, а трезвый ум, работающий как надо, вполне способен. Тем более, теперь она не одна.
Девушка закрывает дверь, забирая
Но не успевает сделать и двух поворотов в замке, сопровождающихся знакомым скрежетом, как створки лифта, останавливающегося на их этаже, раскрываются, выпуская наружу своего единственного пассажира.
Это Эдвард, сомнений нет. Белла узнает его среди тысячи и даже при условии, что все кандидаты внешне будут одинаковы. Хватит одного взгляда, даже самого быстрого.
И она смотрит. Смотрит на мужа широко распахнутыми глазами, практически не дыша — незачем. И немой крик снова застывает где-то в горле. Только не от радости… и уж точно не от облегчения.
Ваши комментарии будут мне очень приятны!
Комментарий к Глава 1
В истории планируется 5-6 глав.
========== Глава 2 ==========
Белла сидит на диване, поджав под себя ноги и впившись ногтями в ничем не повинную темно-зелёную подушку. Девушку душат слёзы и крик, но ни капли солёной влаги на щеках не появляется и ни один, даже самый тихий, самый придушенный звук (на то рядом и подушка) наружу не прорывается. Она чувствует себя будто бы в оцепенении. Будто бы в ступоре, граничащем с безумием, из которого если и можно выбраться, то только приложив недюжинные усилия. А сил у неё нет. Совсем.
Каждый раз, закрывая глаза, — потому девушка старается моргать как можно реже, — она видит Эдварда, застывшего на пороге их квартиры десять минут назад. Его вид не был ошеломляющим — это слишком мягко сказано. Наверное, нет ещё слова в английском, которое может описать ею увиденное.
Он был в крови. Почти полностью в крови — с головы до пят. На светлых штанах имелись мокрые алые подтёки, белая рубашка была запачкана содержимым разорванной кожи на груди — царапины, на удивление, очень глубокие, — а лицо разбито. Левая бровь, нижняя губа, нос, уже засохшая кровавая струйка которого прежде текла вниз, к самому подбородку, узенькой неровной линией.
Драка или, вернее сказать, побоище, судя по травмам, явно произошло не так давно. Следы минувшего ещё совсем свежие.
Но хуже всего было то, что увидела Белла в глазах мужа. В когда-то искрящихся и горящих огнём веселья, этим утром пылающих энтузиазмом, а вечером должными переливаться всеми цветами радуги от полученной долгожданной новости, теперь они были безжизненны. По-настоящему безжизненны, именно такая характеристика. Ни огонька, ни просвета. Сплошная серая тьма. Ни входа, ни выхода, ни надежды.
К тому же, на жену Эдвард даже не смотрел. Словно бы специально держал голову опущенной (поднял лишь раз, — увидев протянутую ею руку), а губы крепко-крепко сжатыми.
Сильно волнуясь и безуспешно стараясь спрятать куда-нибудь дрожащие руки, девушка пыталась спросить, что случилось, но ответа не получила. Он не произнёс ни слова. Говорить тоже отказывался.
Теперь мужчина в ванной. Теперь его главная цель — куда направился сразу же после входа, кое-как миновав её, – душ. И плеск воды единственное, что напоминает, что домой он всё-таки вернулся.