Мужчина без слабостей

Гарбера Кэтрин

Донован поверить не мог своим ушам, настолько близко к истине оказалось это невинное замечание!

— Смерть деда заставила меня понять, как быстро меняется жизнь. И еще я подумал о том, что он всегда очень хотел, чтобы у меня были дети, на которых он мог бы любоваться, а я считал, что у нас еще много времени впереди…

Кэссиди крепко обняла его за плечи, а потом отступила:

— Тогда ты и понял, что жизнь — это немножко больше, чем только работа?

Кэссиди знала, как трудно Доновану говорить о своих чувствах,

но если она собирается еще раз позволить себе любить его и даже родить ему младенца, то ей необходимо знать, как он поведет себя в дальнейшем. Это нужно уже не только ей. Она подумала о ребенке, их ребенке, и погладила живот. Для своего малыша она желала всего самого лучшего, в том числе и двух любящих родителей.

— Думаю, так и было. Не хочется много об этом говорить. Мы с дедулей часто бодались, и вдруг этот сердечный приступ…

У Донована с Максвеллом Паттерсоном были, мягко говоря, не самые добрые отношения.

— Вы с ним так и не помирились?

— Нет. В последний раз мы поругались, и я ушел.

— Он знал, конечно, что ты его любишь.

Донован с видимым равнодушием пожал плечами. На самом деле ему всегда хотелось, чтобы дед им гордился. И Донован пытался доказать, что он не просто сын отца-скульптора, что в его жилах течет кровь самого Максвелла Паттерсона.

— Вот почему ты мне нужна. Ты должна быть рядом со мной. Ты и наш ребенок. Я не хочу к концу своих дней обнаружить, что кроме «Толли-Паттерсон» у меня больше ничего нет. Кэссиди, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж!

Разве такие слова могут оставить равнодушным сердце женщины? Кэссиди ничего не могла поделать с собой, хотя и подозревала, что за столь разительными переменами что-то кроется.

С другой стороны, Донован предлагал ей больше, чем она от него ждала. Он очень гордился тем, что имеет убеждения и держит слово. А это значит, что теперь, когда вот-вот родится их ребенок, она может построить такую семью, о какой всегда мечтала.

— Гм…

— Что?

— Замужество сейчас… с этим… — она показала на живот, — я как-то не собиралась… Мне хотелось бы большую свадьбу и все такое…

— О чем это ты?

А что такого она сказала? Конечно, ей хочется, чтобы их ребенок родился в семье, с именем Донована, но свадьба, предполагавшая массу гостей, невозможна до той поры, пока она не родит.

— Я говорю о том, что давай поженимся тайно. Чтобы присутствовали только наши родные, а большую церемонию устроим, когда уже родится ребенок.

А вот об этом Донован как-то и не подумал — что делать, если он получит согласие Кэссиди? Тайная женитьба — это не совсем то, что полностью отвечало бы воле деда. Адвокат Донована искал любую выгодную его клиенту лазейку, но и адвокат деда был не лыком шит. Да и сам дед оказался не промах, уж он постарался, чтобы его странные требования к следующему исполнительному директору фирмы «Толли-Паттерсон» неукоснительно исполнились. И не важно, что все, услышавшие его волю, сочли бы деда сумасшедшим. Закона он не нарушил.

— Зачем сохранять свадьбу в тайне?

Кэссиди покраснела и прикрыла живот руками. Под одной рукой она почувствовала глухой удар.

— Просто я не хочу, чтобы все думали, будто ты женился на мне из-за ребенка.

— Кэссиди, но это же глупо! Кого волнует, кто и что подумает?

— Меня, — тихо отозвалась она.

— Тогда ладно. Пусть будет по-твоему.

— Правда?

— Да.

— Спасибо.

— Да на здоровье, — и он обнял ее.

Ее дыхание защекотало ему шею, когда она тоже обняла его. Донован подумал, что все правильно. И то, что он держал Кэсси в своих объятьях, тоже правильно. Потому что с ее животом объятье было совсем другое, чем все их прежние. И не в том дело, зачем он вернулся к ней. Он был там, где хотел быть.

В этот момент Кэссиди откинула назад голову, и он заглянул в карие глаза. Потом взял в ладони ее лицо и наклонился к губам. Она приподнялась на цыпочки. Он тронул ее губами раз, другой, а потом почувствовал, как ее язычок коснулся его нижней губы.

Нет, он не забыл поцелуев Кэссиди. Она — единственная женщина, которая абсолютно ему подходила. И в их сексе никогда не было никакой неловкости, она больше всех была ему по вкусу. Он поцеловал ее и только тут понял, насколько же соскучился.

Запустив руку в ее волосы, Донован начал поглаживать пальцами ее шею. Она глухо застонала, в ответ он тоже застонал, и одна рука его скользнула вниз, по женским бедрам — он хотел покрепче прижать Кэсси к себе. Она чуть-чуть переступила, и тут Донован почувствовал легкий толчок. Это сбило его с толку. Он отскочил и с изумлением воззрился на ее живот.

— Ух ты!

Кэссиди улыбнулась:

— В полдень он особенно активен.

— Он?

— Да, он. У нас сын.

— Сын, — тупо повторил Донован. Он как-то и не думал о поле ребенка. Господи, у него будет сын! Это потрясло его больше, чем известие о беременности Кэсси. Донован без сил опустился в кресло.

— С тобой все в порядке? — встревожилась она.

— Да-да, но знаешь, я как-то все думал о твоей беременности и совершенно не подумал о самом ребенке: кто родится, мальчик или девочка, и какой он будет…

Она улыбнулась:

— Ну конечно, одно дело — беременность, и совсем другое — будущий ребенок. Да?

— Да, именно! Так вот, я хочу устроить все как можно скорее.

— Что устроить? Жениться?

— Я возьму на себя все хлопоты…

— Хорошо. Мне только хотелось бы, чтобы церемония проходила на побережье, у моих родителей.

— Прекрасно. Можешь готовиться. Когда ты родишь?

— Через пару недель, может, раньше…

— Тогда я хочу, чтобы мы поженились в эти выходные.