Мужчина моей судьбы
Шрифт:
— Чего притихли? Неужели вопросы закончились? — демонстративно зевнул Йор. — Ну, тогда до завтра. Веселой вам ночи, смертные.
Он гибким движением перетек на ноги, потянулся, бесцеремонно повернулся к нам спиной и взлетел в воздух, явно собираясь перепорхнуть обратно на подоконник.
Петька очнулся первым и сразу же бросился в атаку.
— Зачем?.. — Голос брата звенел от напряжения. — Что тебе вообще от нас нужно.
— О, наконец-то отмерли, — съязвил фрейр, опускаясь обратно. — А я уж думал, откачивать придется. Хорошо, фонтан рядом, есть куда головой сунуть.
Вот ведь гаденыш. Еще и издевается.
— Давай, ты на какое-то время перестанешь
— А что, если как раз для этого? — прищурился Йор. — Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я обожаю глупые шутки и розыгрыши.
— Нет, — качнула головой. — Ты, может, и мелкий, но точно не мелочный, хотя и прикидываешься им.
— Да и ты не такая уж дурында, какой иногда кажешься, — щедро вернули мне «комплимент». — Осторожная… Не то, что этот воинственный недоумок, твой братец. Если бы не он, вы бы до Заповедных Земель вечность добиралась.
Петька возмущенно фыркнул, но, к счастью, сдержался. Не стал лезть в бутылку.
— Ладно… — произнес фрейр совсем другим тоном. Сдержанно, спокойно, чуть устало и первый раз безо всякого фиглярства. — Вижу, вы действительно, готовы не только слушать, но и слышать. Что ж, побеседуем, детки… Но учтите сразу, разговор предстоит долгий, непростой. И расскажу я только то, что сочту нужным, то есть, сами понимаете, далеко не все. Не заслужили пока…
Ехидная улыбка скользнула по идеально очерченным губам — на миг возвращая прежнего возмутительно-дерзкого, наглого недоэльфа — и тут же погасла.
— Поскольку время позднее, расскажу я вам на ночь занимательную сказку о любознательном мальчике Пиотрее. Ребенок этот рос, конечно, страшным оболтусом, привык пользоваться своей красотой, природным очарованием, помощью всесильного кузена и всегда выходить сухим из воды. Учиться милый мальчуган не любил, зато обожал читать древние легенды, предания и представлять себя великим героем. Книг в отцовской библиотеке имелось немного, но среди них непонятным образом затесалась одна редкая старинная рукопись. Бесполезное, в общем-то, сочинение, в котором, среди прочего, описывалось некое заклинание призыва. Ольеса-старшего это не интересовало, он даже ни разу в жизни не открыл тоненькую невзрачную книжонку, а вот сынок не только прочитал, но и выучил наизусть. Бродил потом по парку, завывал «грозно» и представлял, что подчиняет могущественные силы. Никто, конечно, не откликался и не спешил к «великому магу» — мало вызубрить заклинание, нужно вложить в него дар. А его у нашего предприимчивого дитятки отродясь не было. И быть не могло. Шли годы, мальчик повзрослел, перестал мечтать о несбыточном, начал ставить себе более реальные цели. Так бы все и забылось постепенно, если бы… Птарх не подбил его жениться на хэленни. Да еще в Древней обители.
Волосы фрейра неожиданно заискрились, снова, как когда-то, взметнулись змеями, извиваясь и сердито шипя, а лицо исказилось в такой злобной гримасе, что я невольно отшатнулась.
— А ведь девчонка предназначался совсем другому, — процедил он мрачно. — Но этот ваш герцог не пожелал присмотреться повнимательней и отверг дар Танбора. Высокомерный идиот. Теперь ему еще очень долго придется расплачиваться за свою слепоту и безмерную гордыню.
— Да, черт с ними, с Ольесом и Саллером, — все-таки не выдержал Петька. — Один выбрал не ту. Другой, наоборот, не взял то, что подсовывали. Мечты и ошибки аристократов Риоса потом обсудим. Дальше-то что?
— Дальше все просто, — не стал мучить нас Йор. — Когда Мэарин похитили, а Ольеса бросили умирать на дороге, он так испугался, что начал цепляться за любую самую крохотную и невероятную надежду. Случайно вспомнил старое заклинание и… вызвал меня.
— Вызвал? — переспросила недоверчиво. — И как же ему это удалось? Раньше у Трэя ничего не получалось.
— И сейчас бы не получилось, — скривился недоэльф. — Но этот придурок, сам того не подозревая, связал свою душу с душой единственной в мире хэленни, да еще и неразрывными узами. Так что я не мог не прийти.
Значит, не такой уж он и придурок получается.
— Почему не мог? — подался вперед брат. — Ты обязан служить хэленни?
— Разбежался, — оскалился фрейр. — Слюни подбери… хозяин. Я никому ничего не обязан, но… В общем, это уже совсем другая сказка — про доброго и великодушного бога Танбора и про то, что он в действительности наворотил… гм… совершил в великой мудрости и благости своей. — Последние слова Йор произнес настолько ядовито, что у любого отпали бы последние сомнения в том, как он относится к верховному божеству Риоса. — Сказочку эту, детки, вам еще рано слушать, так что — как-нибудь в другой раз. А сейчас вернемся к удачливому засранцу Пиотрею. Тем более, осталось совсем немного.
Йор соскользнул со спинки дивана и перебрался на подоконник. Хм… Готовит пути к отступлению?
— В момент моего появления Ольес находился при последнем издыхании. Я немного подлечил его и быстренько, хотя, надо признаться, не без удовольствия, сообщил, в какой задни… непростой ситуации он оказался. И тогда этот болван, тоже возомнивший себя моим господином, не попросил, нет — «повелел», чтобы я его спас. Причем выставил условия. Первое. Я немедленно переношу их с женой в другой мир. Туда, где нет магии и никто никогда не слышал о хэленни. Второе. Когда он узнал, что тела переместить невозможно, и речь идет только об обмене душ, потребовал наложить на тех, кто займет их место, заклятие молчания. Чтобы никто не догадался об обмане и не стал искать Ольесов в чужом мире. Отказаться я не мог, скажите спасибо Танбору. Вот, собственно и все…
— Что значит, все? — взвился Петька. — Мы-то тут при чем?
— Вы? Ни при чем, просто под руку подвернулись, — небрежно отмахнулся фрейр. — Очень уж подходили по всем данным. Идеально просто. Так что, не повезло вам, смертные… Не очень приятно? Зато правда. И я, между прочим, не обещал, что мой рассказ вам понравится. Скорее, наоборот. — он надменно выпрямился. — Ну, что, будем дальше беседовать или немного подуетесь для начала?
— Будем беседовать…
Я предостерегающе покосилась на брата. Но, он, судя по всему, тоже не собирался изображать оскорбленную невинность и лелеять бессмысленные в нашем положении обиды. Для этого еще придет время. А на память мы никогда не жаловались.
— Прекрасно, — Йор плавным движением откинул назад волосы, и они белоснежным водопадом опали за спину. Такие мягкие на вид, послушные… Ничем не напоминающие готовых к броску гадюк. — Люблю благоразумных смертных.
— Я очень благоразумная, — заверила мелкого. — И рассудительная. А еще у меня необыкновенно богатая фантазия. Поэтому сразу хотелось бы уточнить, граф и графиня Ольес заняли наши тела? И чем же занимаются сейчас новобрачные? Они, что?..
Я не договорила, оцепенев от развернувшейся в воображении картины. Я и Петька... Вернее, наши тела... Но, черт возьми, это же все равно мы с Петькой.