Мужчина моей судьбы
Шрифт:
— Рада познакомиться, Сахш.
Паучок снова порозовел.
— Ему тоже приятно, — перевела Эмина. — Арахны — эмпаты и меняют цвет в зависимости от настроения.
Вот как. Забавно… А фиолетовым в крапинку он может стать?
— Откуда вы все это знаете, ваше высочество? — невольно вырвалось у меня.
— Эмина… Так будет лучше, — поправила южанка и добавила легко и просто: — Мы с Трэем каждый день сюда ходили, так что успели не только познакомиться, но даже подружиться.
— Каждый день?
Кажется, у меня сегодня утро сюрпризов.
— Да... Вернее, ночь. Дожидались, когда все заснут
Моего Трэя…
Да, теперь Петька, действительно, ее…
Мне вдруг сделалось немного грустно. Раньше у брата никогда не было от меня секретов, всеми новостями он, в первую очередь, делился со мной. А теперь у него есть Жемчужина, и именно с ней он по ночам ходит в гости к арахнам. Эмина стала частью его жизни, ей известно о моем близнеце то, чего уже не знаю я. Что ж, рано или поздно это все равно случилось бы. А принцесса… Пожалуй, она мне нравится.
— В Хауддане замечательно, — с воодушевлением продолжала южанка, не догадываясь о моих мыслях. — Легко… Тепло… Свободно… И так интересно. Не то, что во дворце, с его фальшивым блеском, ложью и нелепыми условностями. Здесь все настоящее… Это ведь я… — девушка доверительно наклонилась ко мне. — Я уговорила Трэя не возвращаться сегодня назад. Надоело прятаться и скрываться. Хочу быть с ним. Рядом. В Запретных Землях, в Намарре, в Сигилле, где угодно — только вместе. Понимаете?
Я кивнула. Разумеется, понимаю. Эмина чем-то неуловимо напоминала мне брата. Такая же неугомонная авантюристка, искательница приключений. Ее и к Саллеру-то тянуло, наверняка, потому, что он отличался от всех остальных ее кавалеров. Вот она и приняла интерес к необычному мужчине, искреннее восхищение и уважение за любовь. А потом появился «граф», и, судя по всему, оказался круче. Уверена, она без всякого приворота уже начала в него влюбляться.
В общем, они с Петькой нашли друг друга. Вместе им точно будет хорошо, а главное — не скучно.
— Мири… Я … — начала вдруг запинаться принцесса. — Хочу попросить у вас прощения. Я… плохо о вас думала.
— Вот как?
— Да. Теперь мне очень стыдно. А тогда, сразу после нашего знакомства, я считала вас вздорной кокеткой. Лживой и бессердечной.
Ну вот, и эта туда же.
— Посудите сами, разве могла я думать иначе? Вы только-только вышли замуж, рядом молодой красавец муж, а за вами, не таясь, ухаживают и наследник престола, и его младший брат, и маркизы Леро…
— Я их не поощряла, — вскинулась возмущенно.
— Их, может быть, и не поощряли, зато бросали пылкие взоры на герцога, а он… Он так на вас смотрел… Я ведь видела… Все видела…. А ваш бедный супруг ходил такой потерянный.
Между прочим, это он не из-за меня страдал, если уж на то пошло.
— Я ведь с Трэем впервые заговорила просто потому, что мне его жалко стало. А потом, когда узнала его поближе… — Эмина смущенно улыбнулась. — В общем, сначала я злилась на вас из-за его светлости, а потом — уже из-за графа Ольеса. Думала, почему именно этой пустышке достались самые лучшие мужчины на свете? Хорошо, что теперь я знаю правду. Трэй мне все рассказал.
Сердце подскочило к горлу, замерло, перекрывая поток воздуха,
— Что же он вам рассказал? — осведомилась осторожно.
— Что ваш побег и свадьба были ошибкой. Вы никогда не любили друг друга и поняли это почти сразу же, но расстаться не могли, потому что, по глупости, обвенчались в Древней обители, — бодро отрапортовала южанка. — Вы продолжали жить вместе и изображать счастливых супругов, но… — она остановилась, подыскивая слова, нервно кашлянула. — не общались как полагается мужу и жене… Трэй очень ценит вас и любит, но только как сестру, — затарахтела она, видимо, пытаясь сгладить неловкость. — Говорит, вы тоже относитесь к нему, как к брату.
Я с сожалением выдохнула. Ничего нового. Петька озвучил Жемчужине нашу общую версию — ту, что мы сочинили для Саллера.
— Не думайте, я вас нисколько не осуждаю, обмануться так легко, — по-своему истолковала мой печальный вздох принцесса. — Я сама очень долго была уверена, что влюблена в Рэма, пока не встретила Трэя и не поняла, какое оно на самом деле — настоящее чувство. Так что, не расстраивайтесь. Все, что случилось, только к лучшему. Хэлле не допустят международного скандала и обязательно расторгнут ваш брак. Они уже обещали, я знаю, — она мечтательно зажмурилась. — Я выйду замуж за Ольеса, а вы получите Саллера. Он ведь вам нравится, верно?
Я коротко кивнула и снова перевела разговор на их с Петькой отношения.
— Эмина, а вас не смущает, что вы связаны не чувством, а заклинанием? Вдруг, когда приворот спадет, выяснится, что вы с графом не так уж сильно увлечены друг другом, как сейчас кажется.
Этот вопрос не давал мне покоя. Нет, в брате я не сомневалась. Видела, что он сохнет по Жемчужине еще до того, как их соединили эти птарховы парные артефакты. А вот как поступит Эмина, не знала, и это, действительно, беспокоило.
— Не смущает, — поджала губы южанка. — Трэй мне давно нравился… Больше, чем нравился. Он лучший мужчина во всех королевствах. Спадет заклятие или нет — для меня не имеет значения. Я все равно выйду за него замуж, и никто мне не помешает: ни Кемран, ни отец, ни… — она недоверчиво покосилась на меня. — В общем, ни один человек на свете.
Повисла пауза…
— Мири… — Эмина легко коснулась моей руки, будто извиняясь за то, что не сдержалась и наговорила лишнего.
Славная она, конечно, и даже милая, но… избалованная и своенравная. Принцесса, одним словом. Привыкла всегда получать то, что пожелает. Как бы Петька не стал для нее новой игрушкой. Хотя братец тоже не промах — всегда умел ладить с девушками и приручать их. Ладно, поживем, увидим.
Я улыбнулась своей без пяти минут невестке и резко сменила тему.
— Так чем там Трэй сейчас занимается? У арахнов.
— Страхует… — старательно, почти по слогам, произнесла Жемчужина явно новое для нее слово.
Ожидаемый ответ.
— А подробнее можно?
Глаза Эмины вспыхнули радостью и гордостью — было заметно, что ей доставляет удовольствие беседовать о Петьке. Она разулыбалась и начала рассказывать. Сахш давно переполз к ней на колени, потоптался там, устраиваясь удобнее, поголубел, как небо жарким летним днем, закрыл глаза и задремал. А южанка все говорила и говорила.