Мужчина в полный рост (A Man in Full)
Шрифт:
Том Вулф. МУЖЧИНА В ПОЛНЫЙ РОСТ
TOM WOLFE. A Man in Full
Посвящения
Безмерно благодарный автор посвящает этот роман Полу Макхью— яркому, верному в дружбе и неизменно доброжелательному человеку, который спас положение. Если бы не ты, мой дорогой друг, этой книги не было бы.
Автор выражает огромную благодарность Мэкуи Мэри Тейлорам, которые открыли ему глаза на чудеса города Атланты и плантаций штата Джорджия, а также предоставили в его распоряжение свои обширные познания и недюжинную
Нижайший поклон автора:
Дженну Уэннеру, невероятно гениальному человеку, который учил эту книгу ходить, пока та не встала твердо на ноги, точно так же, как и книги «Нужная вещь», «Костры амбиций» и «Внезапная атака на форт Брэгг»;
Кейли Вотза ее умение подмечать детали современной американской жизни и за бесценную, как и всегда, помощь;
Томми Фиппсу, который, прогуливаясь с автором по пляжу, всегда умудрялся придумать новый подход к написанию романа и воодушевить им сочинителя.
Джорджуи Нэн Маквэй, давним друзьям автора, которые придумали развязку романа;
Эдди Хейесу, адвокату, который всегда откладывал свои дела по первой же просьбе автора, а просьбы эти случались нередко. Вы были со мной в самое трудное время, адвокат!
Автор нежно обнимает Шейлу, Александруи Томми, благодаря любви которых его работа обрела смысл.
ПРОЛОГ. Кэп Чарли
Чарли Крокер, сидя на своей любимой верховой лошади из Теннесси, расправил плечи и глубоко вдохнул… Самое оно… то, что доктор прописал… Чарли с наслаждением ощущал, как под рубашкой вздымается и опадает могучая грудь; ему приятна была мысль о том, что и остальные участники охоты восхищаются его мощным торсом. Все-все: не только семеро гостей, но и шестеро черных слуг, и молодая жена, ехавшая позади, рядом с ламанчскими мулами, которые тянули фургон и повозку с собаками. Он еще поиграл мышцами спины — так красуется павлин или индюк. Жене, Серене, было всего двадцать восемь; ему же недавно перевалило за шестьдесят: макушка облысела, только у висков и на затылке остались седые волосы. Однако Чарли пользовался каждым удобным случаем, чтобы напомнить жене, по какому крепкому проводу, нет, даже кабелю, настоящему кабелю, течет животная энергия его молодости.
Тем временем процессия удалилась от Главного Дома на добрую милю, забравшись в самую глубь, казалось бы, бескрайних полей плантации, поросших колосками бородача. Стоял конец февраля, и уже с восьми утра припекало; ночной туман струйками поднимался от земли, окутывая сосновый лес восхитительной зеленоватой дымкой и окрашивая осоку в рыжевато-золотистый цвет. Чарли снова глубоко вдохнул… До чего же терпкий аромат у травы… а смолистый запах сосен… и этот тяжелый, телесный дух лошадей, мулов, собак… Почему-то именно запах животных напомнил Чарли обо всем том, чего он добился к шестидесяти годам. Плантация Терпмтин! Двадцать девять тысяч акров превосходных угодий на юго-западе Джорджии, с полями, лесами, болотами! И все это, до последней пяди земли, до последнего зверя, все пятьдесят девять лошадей, двадцать два мула и сорок собак, все тридцать шесть строений, а также длинная, не меньше мили, посадочная полоса с топливными насосами и ангаром, — все это было его, кэпа Чарли Крокера. И всем этим он мог распоряжаться так, как только ему заблагорассудится. Что он и делал, стреляя сейчас в своих угодьях перепелов.
Воодушевленный такими мыслями,
— А знаешь, Инман…
Но тот со свойственной ему бесцеремонностью перебил спутника, снова пустившись в скучные рассуждения о приближавшихся выборах на пост мэра Атланты:
— Слушай, Чарли, старик, я, конечно, понимаю — у Джордана этого обаяние, манеры, и говорит парень совсем как белый… Но ведь это ж не значит, что он свой в доску…
Чарли все еще смотрел на Инмана, но уже не слышал, о чем тот говорил. До него долетал только глубокий, раскатистый, прокуренный голос этого типичного южанина, десятилетиями не расстававшегося с крепким «Кэмелом». Примечательным типом был этот Инман. Ему шел уже шестой десяток, но волосы, спускавшиеся низко на лоб и плотно прилегавшие к небольшой, круглой голове, ничуть не поседели и оставались густыми. Круглой была не только голова, но и весь Инман. Казалось, он состоит из шаров, нагроможденных друг на друга. Пухлые щеки, закрывая шею, возлежали на двух жировых шарах грудной клетки, которая в свою очередь покоилась на огромном брюхе. Даже руки и ноги, слишком короткие, не были лишены округлости. Жилет на утином пуху, надетый поверх охотничьей куртки цвета хаки, округлял Инмана еще больше. Однако этот пышущий здоровьем толстяк был председателем правления «Армакско Кемикал» и одним из самых влиятельных бизнесменов Атланты. В Терпмтине, подумал Чарли, он станет призовым голубком недели. Чарли очень уж хотелось заполучить «Армакско» в качестве арендатора офисных площадей в ту самую башню, которая стала величайшей его ошибкой, в ту чудовищную махину, которую он в порыве невероятной мании величия назвал «Крокер Групп».
— …И говорю, что Флит не дорос еще — кишка тонка и слишком торопится. Рано ему разыгрывать мэрскую карту, согласен?
Чарли вдруг сообразил, что Инман задал вопрос. Но сути вопроса он не уловил, услышав только имя Андрэ Флита, энергичного политика из черных.
И Чарли начал было:
— Ну-у-у…
Инман, видимо, счел это за возражение, потому что тут же ответил:
— Только не начинай про грязную кампанию и прочие дела. Сам знаю — кое-кто считает его махровым мошенником. Но я вот что тебе скажу — если Флит и мошенник, то мне такие мошенники по нраву.
Подобные разговоры начинали уже действовать Чарли на нервы. Во-первых, в такое замечательное субботнее утро, под самый конец сезона охоты на перепелов, говорить о политике, а особенно о политике в Атланте, — последнее дело. Чарли хотелось думать, что он выезжает пострелять перепелов совсем как прежний знаменитый хозяин плантации, Остин Робердо Уит, герой Гражданской войны, стоявший на стороне южан. А сто лет назад, выезжая на охоту в заросшие осокой поля, никто не думал о кандидатах на пост мэра Атланты, к тому же еще и черных. Но тут Чарли приходилось быть честным с самим собой — все не так просто. Этот Флит… Чарли и сам заключил сделку с Андрэ Флитом, причем совсем недавно. Но не желал лишний раз вспоминать об этом. Ни сейчас, ни потом.
Так что на этот раз первым заговорил он:
— Инман, знаешь, старина, может, я об этом и пожалею… Ну да все равно выложу, загодя.
Слова Чарли озадачили Инмана; он недоуменно поморгал и ответил:
— Ну, хорошо… выкладывай.
— Сейчас, Инман, я буду стрелять только по петушкам. — «Сейчас» у него прозвучало как «щас», точно так же он говорил «что-нить» вместо «что-нибудь». Наезжая в Терпмтин, Чарли напрочь забывал об Атланте, о правильном выговоре горожан. Ему нравилось чувствовать близость к корням, ощущать свою природу, он становился уже не просто застройщиком недвижимости, а… настоящим мужчиной, мужчиной в полный рост.