Мужчина в пробирке
Шрифт:
– Наверное, – кивнула Настя. – Хотя, если честно… я в это почему-то не верю.
– Нет пророка в отечестве своем, – вздохнула Ольга Владимировна.
Они отвезли раненого мужа в травматологию и вернулись на подстанцию. Вызовов новых пока что не было, можно было и дух перевести и, к примеру, поесть. Так, для разнообразия.
С крылечка будки охранника сошел Пират, строго, молча осмотрел всех и ушел.
– Пароль – свои! – крикнула вслед Галя.
– Отзыв – чужие здесь не ходят, –
– Если бы не Пират – ходили бы обязательно. Попков опять спит – носа не кажет.
Как только Артем вошел в здание, из «аквариума» высунулась диспетчер Наташа:
– Доктор Васильев, тут вас спрашивали. Вы листок должны были оставить какой-то?
– А, черт! – вспомнил Артем. – Но мы же на вызовах были, я просто не успел… А кто приходил, женщина?
– Женщина! – игриво передразнила Наташа. – Нет, мальчишка приходил.
– Какой еще мальчишка?
– Обыкновенный, – пожала она плечами. – Лет десяти. Чернявый такой. «Узкопленочный». Пришел – и ушел.
– «Узкопленочный»? – удивился Артем.
– Ну, узкоглазый! – хихикнула Наташа. – Простых слов не знаете, что ли?
Хм… «велик могучим русским языкам», вот уж воистину!
– Странно, – задумчиво сказал Артем.
– Что странно?
– Ну, вообще…
Он сразу понял, о чем речь. О том листке пожелтевшей бумаги, исписанном фиолетовыми чернилами, который он нашел в квартире Лизы и который был так нужен женщине со «Скорой». Но почему она не пришла сама? Почему попросила мальчика? Что это за мальчик?
– Наташа, – спросил Артем, – а Пират лаял, когда он приходил?
Та озадаченно нахмурилась:
– А ведь нет! Я даже удивилась, когда он вошел, а потом подумала, наверное, Попков чудом не спал. Хотя Пират всяко должен был залаять на чужого. Странно, да?
– Правда твоя, странно. – Артем вышел во двор и позвал: – Попков!
Тишина. Дремавший на крыльце Пират бдительно шевельнул ушами, но голову не поднял. Пароль – свои.
– Попков!
Дверь приотворилась.
– Чего опять – Попков? – послышался сонный голос.
– Выйди, слышишь?
– Ну? – из проема высунулась недовольная пухлая рожа.
«Интересно, какого черта их с Бобковым держат здесь?» – раздраженно подумал Артем, а потом вспомнил, что кто-то из этой парочки был тестем главного врача, а кто-то братом тестя. Или сватом и братом свата. Или братом и сватом брата. Да не в том суть!
– Что за пацан проходил сюда сегодня и почему Пират на него не лаял? – спросил Артем.
– Какой еще пацан? – зевнул Попков.
– Узкопленочный, – щегольнул только что освоенным неологизмом Артем.
– А, Хасан…
– Какой еще Хасан?!
– Да это мальчишка Фаризы, она в кафе на мойке работает, – пояснил Попков и мотнул головой в сторону.
Артем повернулся туда и увидел через дорогу вывеску – «Кафе». Это была небольшая забегаловка при мойке, расположенной через дорогу от подстанции. Готовили в забегаловке вкусно, даже очень, но цены были не для врачебных карманов, поэтому там никто из них не обедал. Иногда сбрасывались на кур-гриль или на шашлыки для праздничных междусобойчиков, а вообще предпочитали носить с собой домашнее. Кстати, еще и потому, что с этой работы у половины «Скорых» были напрочь испорчены желудки, так что им была очень даже не полезна острая восточная кухня.
– Поня-атно, – протянул Артем. – Беляши и все такое? Эх, Пират… Разрушил ты мою веру в собачью неподкупность!
– Неподкупность! – с неподражаемым выражением лица пробормотал Попков.
Артем перешел через дорогу и открыл дверь кафе. Двое мэнов в «кожанах» ели манты за угловым столом. Артем внезапно вспомнил, как они с мамой однажды обедали в столовой в Семенове – ездили туда на экскурсию на знаменитую фабрику хохломской росписи. Это было кафе при автостанции, и там тоже сидели в углу водилы в кожаных куртках и ели – правда, не манты, а пельмени. Ну, и куртки у них были порыжее, погрубее. Но все равно! Как будто на машине времени в прошлое слетал, ей-богу!
…Ох, а ведь придется как-то сказать маме: дескать, они с Викой расстаются, потому что…
Позорище. Ох, позорище…
Самому, что ли, пуститься во все тяжкие, чтобы не было так ужасно тошно на душе? Наверное, если он с кем-нибудь переспит, не будет больше чувствовать себя таким униженным?
Вопрос один – с кем переспать?
Не то чтобы совсем уж прямо не было с кем. Честно говоря, всегда найдется свободная «от постоя» фельдшерица, для которой дружеские отношения предусматривают и необременительный перепихон на рабочем месте, но… но штука в том, что Артем на дружеские отношения смотрел иначе. А на любовные – и вовсе иначе.
Положа руку на сердце, он бы не отказался, если бы… но не с фельдшерицей и не здесь, а…
Артем нахмурился, прогоняя непрошеные мысли, от которых вдруг ожило и натурально зашевелилось все, что он принуждал крепко спать в течение всех этих десяти дней вынужденного «статического электричества»… сколько оно еще продлится, это воздержание, и надо ли его длить?..
Огляделся. Маленькая узкоглазая женщина с длинными черными косами, в джинсах и свитере, подошла к нему, улыбаясь:
– Здравствуйте, доктор. Хотите пообедать?
Она говорила по-русски с еле заметным чужим акцентом. Наверное, уже давно уехала из своей страны.
– Откуда вы знаете, что я доктор? – удивился было Артем, но тотчас спохватился: он же в форме. – А, ну да!
Он хотел сразу перейти к вопросам, но сообразил, что путь к сыну официантки определенно должен лежать через желудок. Искусство сыщика тоже требует жертв?
Оглянулся через плечо. «Кожаные куртки» поднимались из-за столика и выглядели совершенно довольными жизнью.
– Манты, принесите мне порцию мантов и чайничек небольшой.