Мужчина в пробирке
Шрифт:
– Хм, – озадаченно сказал Ковалев. – А должно было быть?
– Не знаю. Я тебя спрашиваю!
– Не помню, слушай… Помню! – вдруг закричал Ковалев. – Когда его жена рассказывала, как это случилось, она говорила, что он еще за день до того был нервный, раздраженный и все время руку себе чесал, злился, что его кто-то укусил, ругал ее, что она клопов развела…
– Бог ты мой, – пробормотал Артем.
– Что ты говоришь? – переспросил Ковалев.
– Ничего. Спасибо, Паш.
– Не понял за что,
– Бог ты мой… – медленно повторил Артем.
– Ты что такой сидишь? – спросила Лиза, появляясь в дверях.
– Какой – такой?
– Ну, мешком шарахнутый.
– Значит, шарахнули.
– Что-то случилось? – спросила она встревоженно.
– Да много чего случилось, только не пойму пока, есть ли…
Он хотел сказать: «Есть ли тут какая-то связь, или это просто моя фантазия», – но не успел. Зазвонил телефон.
«Пашка еще что-то вспомнил?»
Но это была Вика.
– Артюш…
Голос ее звучал робко, прямо-таки дрожал, словно Вика еле сдерживала слезы.
– Что?
– Артюш, ну когда ты придешь? Ты ведь уже не на работе, я знаю, я звонила на подстанцию…
О-о, как говорится! Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Опять же – как говорится…
– В течение часа приеду, – буркнул Артем и отключился.
– Это она звонила? – резко спросила Лиза.
– Кто?
– Дед Пихто! Твоя девушка? Которая тебя ко мне приревновала? Она? Спрашивала, когда ты притащишься в ее постель?
– Ты что?! – изумленно уставился на нее Артем.
– Ничего!
Она была вся красная и злая до того, что, казалось, ее каштановые волосы искрятся.
– Ну давай, вали отсюда! – крикнула Лиза. – Чего сидишь?
У нее был такой вид, словно она сейчас набросится на Артема с кулаками.
И вдруг он понял.
– Лиза… – выдохнул Артем недоверчиво. – Ты меня что – ревнуешь?! К ней?
– Н-ну? – неприветливо буркнула она. – А что, нельзя? И если ты назовешь меня еще раз Лизой, я тебе в ухо дам!
Ему было так смешно и так вдруг стало хорошо на душе! Обнять бы ее сейчас, прижать к себе, расцеловать эту веснушчатую, до невозможности милую и почему-то такую родную, до слез, до боли родную мордашку!
– А почему мне тебя Лизой нельзя называть? – спросил он, лишь бы хоть что-то сказать, чтобы не рассмеяться – счастливым смехом, торжествующе, с надеждой…
– Потому что это бабье имя, а я не баба, – огрызнулась она.
– А кто ты?
– Видимо, мужчина, ну что ты дураком притворяешься? – у нее голос дрожал.
– Но я – тоже мужчина. И если ты, мужчина, ревнуешь меня, мужчину… то кто вообще тут гомик и кто к кому клеится?
Артем думал, что она разозлится, а она растерялась – до того, что даже рот приоткрыла:
– А… как же тогда?!
– Тебя зовут Лиза, – настойчиво
Ему стало страшно собственной смелости. Стало страшно, что сейчас опять польется матерщина, или она ударит его, или поднимет на смех…
Но Лиза молчала. Слушала. Хмурила сосредоточенно лоб и слушала, опустив глаза.
– Ну, деточки, – вошла Ирина Филимоновна, – я устала до невозможности. Пойду, спать бабушке пора.
– Всем пора спать, – кивнул Артем. – Ирина Филимоновна, большая к вам просьба. Можно Лиза у вас переночует? Она возьмет с собой и постельное белье, и еду, которая осталась, вы и позавтракаете вместе.
– А вы разве тут не останетесь? – удивилась Ирина Филимоновна, которая, очевидно, многое уже успела про них двоих насочинять, пока посуду мыла.
– Нет, я не останусь. Но утром приеду обязательно. Пожалуйста, Ирина Филимоновна, это важно…
– Да, конечно, конечно, только вы сами все ко мне принесите, ладно, а я пойду дверь открою. Лиза, ты на раскладушке поспишь, да? Она на лоджии стоит, ее достать надо, Артем, вы слышите?
– Сейчас приду и достану, – кивнул он.
– Ты чего-то боишься? – прямо спросила его Лиза, когда бабулька ушла.
– Боюсь, – кивнул Артем. – Сам не знаю чего, но у меня такое ощущение, что я теперь обречен всегда за тебя бояться.
Она покачала головой:
– Вообще ничего не понимаю.
– Я тоже. Но надо разобраться.
– Неохота мне, чтобы ты уезжал.
– Мне еще больше неохота. Но – надо. Может, я в чем-то и разберусь.
Лиза посмотрела на него внимательно, быстро опустила глаза:
– А ты не мог бы здесь переночевать? Я уйду к Ирине Филимоновне, а ты – здесь? А?
– Никак не получится. Надо ехать. Но я утром вернусь, слово даю. В девять, десять… Честно, я вернусь.
– Как жаль, – ожесточенно сказала Лиза, – что я тех врачей того… матом… Надо было послушать, что они про целительницу говорили! Надо к ней было бы поехать все же. А у меня и адрес, и телефон – все мимо ушей. Помню только, что зовут ее Оксаной.
– Попытайся вспомнить, – настойчиво сказал Артем. – Сейчас ляжешь спать – и думай об этом. Хоть что-то… улицу, цифры… Понимаешь?
– Почему-то у меня такое ощущение, что ночью я не про целительницу Оксану эту долбаную буду думать, – ожесточенно буркнула Лиза. – Ладно, надо собираться. А тебе… правда неохота уезжать?
– До невозможности.
До невозможности хотелось ему с ней целоваться, но – нельзя было, никак нельзя!
Где-то с полчаса они еще занимались «эвакуацией», как это назвала Лиза, а потом Артем наконец ушел.