Мужчины в ее жизни
Шрифт:
— Нет. И, как ни странно, меня вовсе не тянет копаться в земле. — К удивлению самой Полы, так оно и было на самом деле. — Я хочу одного — находиться рядом с тобой, — добавила она.
Шейн обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.
— Поедем в номер, ладно?
Она лежала в кольце его объятий.
Тени блуждали по полутемной спальне. Тонкий муслиновый полог над кроватью мягко колебался от слабого ветерка, а за открытыми дверями, выходящими на террасу, небо переливалось всеми оттенками темно-синего цвета. Тишину нарушал только шорох
Тишина действовала успокаивающе после страстной и пылкой любви, и Пола наслаждалась ею и охватившим ее ощущением умиротворенности. Она сама себе удивлялась. Всякий раз после объятий она чувствовала себя абсолютно изможденной, но всякий раз, когда Шейн снова возбуждался, возбуждалась и она, и ее страсть не уступала его желанию. И каждый раз, когда он брал ее, они вместе поднимались к все более высоким вершинам наслаждения.
Пола тихонько вздохнула, довольная. Она сама себя не узнавала. Всего несколько дней, как она любит Шейна… А он — ее… И где та прежняя молодая женщина? Шейн помог ей сбросить старую оболочку. Он создал ее заново. И тем самым сделал ее своей.
Во вторник она лихорадочно работала, чтобы успеть в тот же день улететь на Барбадос. Почти все время она думала о Шейне, и ничто не могло отвлечь ее от мыслей о нем. Описав круг, их взаимоотношения снова стали такими, как в детстве. Но кое-что добавилось — плотская страсть и глубокая, нежная любовь мужчины и женщины.
Шейн делился с ней всем, не утаивал ничего. Она отвечала ему тем же. Его секреты стали ее секретами. Он узнал все ее тайны до малейших подробностей. Пола черпала великое утешение в его мыслях, в его понимании. Благодаря ему она вновь обрела себя и почувствовала себя женщиной. Настоящей женщиной.
Вдруг Пола задумалась об их отношениях, о том, как они сложились на данный момент. Они были настолько необычны, что ей показалось непросто даже охарактеризовать их для себя. А потом она сказала себе: «У нас с Шейном единство не только тел, но и сердец, и умов. Вместе мы составляем одно целое. Я чувствую себя женой Шейна в гораздо большей степени, чем женой Джима».
Пола замерла, пораженная тем, что пришло ей в голову. Но мало-помалу она привыкла к новой мысли и признала, что так оно и есть. Внезапно ее охватил страх, что станет с ней, с Шейном? «Забудь о страхе, отбрось печальные мысли, — приказала она себе. — Ради бога, не копайся в своих проблемах сейчас. Иначе ты испортишь оставшиеся дни. Наслаждайся обществом Шейна, наслаждайся свободой и отсутствием оков».
Пола теснее прижалась к любимому и обняла его за талию.
Шейн пошевелился, открыл глаза и посмотрел на нее. Он улыбнулся своим мыслям. Любовь и нежность переполняли его сердце. Девочка его мечты превратилась в женщину его мечты. Только она — не мечта. Она — реальность. Его реальность. Его жизнь. Она развеяла всю боль, всю горечь, всю тоску, что скопились в его сердце и душе. С ней он может действительно стать самим собой, может открыться ей полностью, как никогда не мог открыться никакой другой женщине.
Пола открыла глаза и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, поцеловал ее, провел рукой по высокой груди. Его ладонь скользнула вниз. Пола отвечала ему горячими ласками. Всего через несколько минут оба уже испытывали величайшее возбуждение. Шейн лег на нее и, подсунув руки ей под ягодицы, проник в нее. Он начал медленно двигаться, глядя в неестественно синие глаза Полы и радуясь выражению счастья, залившему ее лицо. Он шептал ее имя, признавался в любви, и сердце у него замирало. Наконец Шейн, как и Пола, закрыл глаза, и оба они забыли обо всем на свете.
Тишину взорвал резкий звонок телефона.
Они вздрогнули и, открыв глаза, недоуменно посмотрели друг на друга.
— О господи, — застонал Шейн. Он высвободился из ее объятий, включил свет и еще раз оглянулся на Полу.
Та схватила его за руку и, сев в постели, воскликнула:
— Может, лучше мне взять трубку, поскольку мы находимся в моем номере.
— Все в порядке, не волнуйся так. Я же сказал, что телефонистки принимают звонки на твое и мое имя. — После четвертого звонка он поднял трубку.
— Шейн О'Нил. — И после паузы продолжил:
— Спасибо, Лоанна. Соединяй. — Он прикрыл микрофон рукой и пояснил:
— Мой отец.
— Ой, — пискнула Пола и до подбородка натянула простыню.
Шейн так и фыркнул от смеха.
— Он не увидит, как ты лежишь здесь голая. Пола нашла в себе силы рассмеяться.
— Но я неловко себя чувствую. Словно на витрине.
— Там и оставайся — при условии, что я буду единственным зрителем, — отозвался Шейн, а затем крикнул в трубку:
— Папа! Привет! Как твои дела? Что ты хотел мне сказать? — Пока на другом конце провода отвечали, он зажал трубку между щекой и плечом, закурил сигарету, поправил поудобнее подушки. — Ну, должен признать, я ожидал такого поворота событий, и следует согласиться: у данной идеи много преимуществ. Но я не могу лететь туда прямо сейчас. У меня по горло дел в Нью-Йорке. И мне казалось, что ты сам хотел, чтобы я провел праздники на островах. Господи, пап, не могу же я оказаться сразу в нескольких местах одновременно! — Шейн стряхнул пепел с сигареты, облокотился о подушки и снова принялся слушать. — Ну, хорошо, — прервал он собеседника. — Да, да, я согласен. Ты сам получишь удовольствие от поездки. А почему бы тебе и маму не прихватить с собой?
Пола выскользнула из кровати, нашла в ванной свой халат, накинула его и вернулась в спальню. Там она начала собирать свою одежду, разбросанную по всей комнате. «Мы очень спешили», — подумала она и, усевшись на стул, принялась наблюдать за ним.
Шейн опять слушал. Он подмигнул ей, послал воздушный поцелуй. Потом снова перебил отца:
— Между прочим, только что сюда вошла Пола. Она хочет с тобой поздороваться.
Пола отчаянно затрясла головой. Она почему-то чувствовала себя до крайности неловко.