Мужество
Шрифт:
Но глаза увидели холстину палатки, тесно сдвинутые топчаны – и за порогом палатки… да что же это такое? Он вскочил и выбежал на воздух. Сверкающая красота природы потрясла его. Все как будто изменилось за одну ночь. Дурманящие весенние запахи ударили в голову.
– Черт возьми! – вслух произнес Сергей. И подумал: «Надо написать отцу».
Он побежал на реку мыться. Было свежо, но Сергей скинул рубаху и ожесточенно обтирался холодной водой, ухая от наслаждения.
– Хорошо! – раздался над ним голос.
Он обернулся
– Как вас зовут? – спросил Вернер и внимательно посмотрел Сергею в лицо.
– Голицын. Помощник машиниста.
Вернер остался доволен ответом. Спросил очень серьезно:
– Значит, на вас можно положиться?
Сергей подтянулся, ответил возможно внушительней:
– На все сто.
И так же как до сих пор он чувствовал себя неуверенным, выбитым из колеи, так с этой минуты он поверил в свою решительность, смелость и безусловное мужество.
– Я вас назначаю начальником партии, – не задумываясь решил Вернер. – В тайге заготовлен для стройки лес. Надо свалить его в речку Силинку и сплавить сюда, пользуясь высокой водой. Возьмите человек двадцать крепких ребят. Пойдете после завтрака. Подбирайте партию по сапогам.
– По сапогам?
– По сапогам, – подтвердил Вернер. – Пройдите по улице, кого увидите в сапогах, тех и берите.
Сергей торопливо оделся и побежал подбирать партию. Он с сожалением вспомнил, что у Пашки Матвеева нет сапог. Хорошо бы вместе! Полный гордости, Сергей небрежно сказал ему:
– Взял бы тебя, да ты без сапог.
Но Пашка отнесся с неожиданным равнодушием к предстоящей разлуке:
– Ничего. У меня и без сапог ноги скорые.
И побежал вперед, к столовой. Сергей с возмущением заметил, как он с разбегу подкатился к Клаве Мельниковой. Вот она, старая дружба!
И тут он увидел Гришу Исакова в прекрасных болотных сапогах. Гриша шел в столовую вместе с Соней. Они не смели идти под руку, но шагали согласованным шагом, касаясь плечами. Сергей вспомнил свою дорожную обиду и не без злорадства крикнул:
– Товарищ поэт, постой-ка! Ты мне как раз и нужен.
– Я?
– Собственно говоря, твои сапоги, но вместе с тобою.
Он записал фамилию и велел после чая прийти на угол против церкви. И тут же отвернулся, заметив другого обладателя сапог.
Стоя у входа в столовую, он смотрел в ноги проходящим и быстро пополнял список.
Епифанов заинтересовался:
– А куда вы пойдете?
– В тайгу, сплавлять лес, – важно проронил Сергей, как будто для него это было совсем привычное и хорошо знакомое занятие.
– Ух ты! Вот это я понимаю.
Епифанов покосился на свои щегольские желтые ботинки, потом махнул рукой и заявил:
– Где наша не пропадала! Пиши. Пойду с вами.
– Да ты без сапог. Нельзя.
– А на кой черт мне сапоги? –
Через минуту он уже хвастался в столовой и уговаривал своего приятеля Колю Платта:
– Пойдем, браток! В тайге сейчас красота. А к воде нам не привыкать. Пойдем, жалеть будешь.
Но соблазнить Колю Платта ему не удалось.
Составив список и позавтракав, Сергей побежал в контору. «Амурский крокодил» вызвала местного жителя, который должен был идти проводником, и послала обоих к Гранатову. Гранатов выдал две палатки, хлеб, консервы, спички, табак и соль. Сергей выпросил еще несколько кружек, но чайника не нашлось. Проводник сказал, что возьмет свой.
Группа обладателей сапог и Епифанов в желтых ботинках уже поджидали на углу. Сергей распределил грузы на всех.
Увидав проводника, Гриша Исаков радостно вскрикнул:
– Тарас Ильич, и вы с нами!
Тарас Ильич сдержанно ответил:
– До места доведу – и все. Без меня вы и в месяц не найдете. – И взвалил на себя скатанную палатку, ловко привязав к ней охотничий, видавший виды чайник.
Соня провожала маленький отряд за деревню. Сергей мрачно поглядывал на нее. До чего глупо так влюбляться!
– Шла бы лучше домой, – сердито сказал он, – ноги промочишь.
– И в самом деле, мокро, – беззлобно подхватила Соня и стала прощаться с Гришей.
Оба отстали.
Отряд пошел не по речке, оставшейся где-то сбоку, а напрямик через тайгу, еле заметными тропами. В тайге местами еще лежал почерневший снег, но весна уже торжествовала, сочась томными, сладкими древесными запахами. И хотя спутавшиеся ветви деревьев были черны и голы, чувствовалось, что весна уже колдует над ними и не сегодня-завтра все это воспрянет, распустится, расцветится весенними нежными красками.
Идти было тяжело. То и дело перелезали через вывороченные бурями деревья. Ноги вязли в болоте. Чавкала под сапогами вода. Ботинки Епифанова уже насквозь промокли, но Епифанов безмятежно шагал своей флотской развалочкой, восторженно втягивая в ноздри весенние запахи и поглядывая вокруг с жизнерадостным любопытством. В начале пути переговаривались, шутили. Потом устали, пошли молча.
На исходе третьего часа впереди мелькнул просвет. Еще сотня шагов – и показались штабели бревен.
– Пришли, – сказал Тарас Ильич.
– При-шли-и! – заорал Сергей и побежал вперед. Усталости как не бывало. Все побежали за Сергеем, один Тарас Ильич продолжал шагать неторопливой размеренной походкой привычного к ходьбе человека. Комсомольцы бежали, перепрыгивая через бревна, обегая штабели.
Снова они услыхали рокочущий шум воды, потом вдруг открылось глазам – в низких берегах, обмывая затопленные кусты, несется небольшая и бурная горная река. И весь ее правый берег, сколько видит глаз, – в поваленных очищенных стволах.