Мужей много не бывает
Шрифт:
Иван (так звали летчика-истребителя) был готов в тот момент не то что вертолет угнать с площадки, а поднять в небо все единицы боевой летной техники некогда родной ему эскадрильи. Прошлым выходным, а было это пару дней назад, они вылетели туда, где я отдыхала с Незнамовым. Посадили вертолет прямо на том месте, где прежде стояла столовая, то бишь на пепелище. И в течение двух часов осматривали окрестности.
– И только? – я кротко улыбнулась.
– Да иди ты! – Лариска засмеялась. – Нам было не до этого, если честно. Там все так необычно, Витуля. Все какое-то... Ты знаешь, я теперь понимаю, о чем ты мне говорила в прошлый раз. Это место
– А он не готов их повторить?
– Что?
– Ну... неприятности. Ларочка, миленькая, ну не делай таких страшных глаз, пожалуйста! Мне надо туда, поверь! У меня появилась одна мыслишка, и мне нужно ее проверить.
– Какая мыслишка? – возмущенно фыркнула она, но как-то не слишком убедительно. То ли заинтересовалась, то ли нет – попробуй ее пойми. – Иди, Витка, к черту! Тебе это блажь, да и только, а мне потом расплачивайся.
– А ты еще нет... ну я в смысле...
– Нет, – она показала мне язык, скорчив лукавую физиономию. – Много будешь знать, плохо будешь спать. К тому же Ванечка...
– Ого, сначала Иван, а теперь уже Ванечка, – встряла я ехидно.
– Да, Ванечка! Он такой хороший... Я была такой дурой, Витка, что отвергла его тогда. Жила бы как у Христа за пазухой и горя не знала. Все в дом, все в дом, не то что мой бывший: одни жопы да сиськи на уме.
– Так Ванечка-то твой тоже вроде не промах. Я в том смысле, что у тебя и с попой, и со всем остальным все в порядке...
Лариска запустила в меня подушкой и поспешила выпроводить из дома, мотивируя наметившейся неопределенностью в моих отношениях с Кротовым.
– Если что, беги от него. Мой дом – это твоя крепость! – поцеловала она меня на прощание и пообещала уговорить Ивана слетать в заброшенное место отдыха при первой возможности. – А ты будь умницей и не буди спящую собаку...
«Собаки», в смысле Кротова, дома не оказалось. Ни спящей, ни бодрствующей. Более того, к зеркалу в холле была пришпилена записка, гласящая, что он уехал по делам на целую неделю, а возможно, на две, с внушительной припиской внизу, рекомендующей мне быть умницей и не скучать. Первого я, конечно же, обещать не могла, а вот о втором он мог смело не беспокоиться. Видеть его я совсем не желала. Равно как и вести долгие и нудные разговоры на тему «чего тебе не хватает». Хотя его отсутствие мою уверенность в его причастности к происшедшему немного поколебало. Не мог Кротов не отреагировать на случившееся. Насколько я его знала – не мог. Но сейчас засорять голову подобной ерундой мне было недосуг.
Засев за телефон и заговорив Лариску едва ли не до полусмерти, я вынудила ее дать мне обещание воспользоваться отсутствием Кротова и навестить место моего прошлогоднего отдыха как можно быстрее.
Как только она опустила трубку, я тут же принялась собираться. Перво-наперво нужно было сбагрить эту злобную тварь, что рвалась сейчас в саду с цепи, потому как ее забыли покормить. Затем нужно было попытаться дозвониться до Кротова и придумать вескую причину моего отъезда на день или два. Ежели он уехал, не прочитав мне лекцию о моей нравственной деградации, то может оказаться, что он с этим ушлым мотоциклистом вообще незнаком. А посему нужно
С кавказцем все устроилось очень просто. После того как я его накормила, как говорится, до отвала, он дружелюбно завилял хвостом и даже позволил взять себя за поводок, пристегнутый мною к ошейнику, и отвести к соседу, услугами которого мы иногда пользовались в подобных случаях.
– Боюсь, вдруг с цепи сорвется, тогда беды не оберешься, – скалилась я в широкой улыбке, вручая ему собачку ростом с хорошего теленка.
– Да, да, вы абсолютно правы, – твердил Никифор Иванович, в недалеком прошлом фанатик-кинолог, принимая из моих рук псину и заверяя меня, что с нашим кавказцем все будет в порядке.
Я вернулась домой, и почти тут же раздался телефонный звонок.
– Милая, где ты была? – прожурчал Кротов мне в ухо. – Я звоню уже третий раз.
– Отводила собаку Никифору. – Плотно прижимая трубку радиотелефона к уху, я заперла дверь, проверила все окна первого этажа и пошла наверх.
– Зачем?! – мгновенно запаниковал Кротов.
– Она меня не любит, и, когда тебя нет, я ее боюсь. – Я сказала почти правду, почти... – Пусть лучше у него поживет пока.
– Но дом не будет охраняться, а ты там совершенно одна!
Боже, неужели тревога в его голосе подлинная?! Неужели все, что его интересует в этой жизни, так это моя безопасность?! Кстати, о безопасности...
– А чего мне бояться, Коля? – вкрадчиво начала я. – Мы же не в лесу живем, а в городе.
– Нет, но... – Он замялся ненадолго. – Мало ли вокруг дураков, дорогая?! К тому же у тебя одних украшений на... – Он назвал приблизительную их стоимость.
Ага! Вот оно! Нет, все-таки без его участия здесь не обошлось. Потом действие начнет развиваться по историческому витку: он потребует надеть платиновый гарнитур на какое-нибудь торжество, а когда обнаружится отсутствие оного, предаст меня анафеме. Мне стало так скучно, так до отвращения безразлично само существование Кротова в моей жизни, что я едва не бросила трубку. И только его потрескивающее лопотание о любви и тоске вдали от меня удержало меня от этого. Брошу трубку, начнет звонить с интервалами в полчаса, а то еще, чего доброго, к утру надумает вернуться.
– Чем думаешь заняться завтра? – завершая беседу, поинтересовался Николай.
– Еще не знаю... – не успев придумать причину своего отъезда, я решила вообще не забивать себе голову подобными мелочами. Слишком широко улыбаться будет наш уважаемый док, если я начну баловать его подобным образом. – Может, в сауну пойду. Может, на пляж поедем с Лариской. Посмотрим, какая погода будет завтра утром.
Он что-то еще говорил, говорил, навевая на меня отчаянное уныние и раздражая сверх всякой меры. Затем пожелал мне доброй ночи и дал отбой.
С облегчением вздохнув и запустив трубку в дальний угол кровати, я совсем уже было собралась в душ, когда телефон зазвонил снова.
– Завтра в восемь ноль-ноль будь готова. Мы за тобой заедем, – по-военному отчеканила подруга и, забыв попрощаться, положила трубку.
Мне захотелось заорать в полный голос от неожиданной радости. На сердце отчего-то стало легко и свободно. Будто что-то нашептывало мне, что, оказавшись там, я смогу наконец избавиться от тоски и давящего ощущения пустоты. Где-то глубоко внутри даже теплилась надежда, что я смогу сбросить с себя весь этот скорбный груз и сделаюсь по-настоящему свободным человеком. Но я не учла одного обстоятельства.