Мужей много не бывает
Шрифт:
– И как же фамилия этих дам?
– Остряковы. Острякова Вера Ивановна и Острякова Дарья Николаевна. Может быть, это и совпадение, я не спорю. В жизни всякое случается. Хотя фамилия Острякова не такая уж и распространенная. Но если это не совпадение, тогда... – Ларискины глаза округлились до невозможного.
– Тогда?
– Тогда это многое объясняет. И на поверку выходит, что там в действительности все было разыграно как по нотам. Посуди сама. Ее представляет всем отдыхающим сама Вера Ивановна, не сказав ни слова о родстве. Разыгрывает представление с отсутствием места за столиками, словно умышленно подводя к тому, чтобы
– Это такая мелочь, Лариса.
Если честно, то ее открытие не было таким уж ошеломляющим сообщением для меня. Ну однофамилицы, и что? Не хотелось человеку афишировать их родство, так это сплошь и рядом случается. Это еще не повод для подозрений.
– Нет, милая, – отрицательно качнула головой подруга. – Чую, что в этом что-то есть. Этот взрыв опять же... Кто, кроме работников столовой, мог сварганить подобный фейерверк? Да никто! Нет, танцевать нужно отсюда. Опять же этот твой рыбак пропал. Жареного, одним словом, до фига. Только успевай разгребать. Я и говорить-то тебе не хотела лишь по одной простой причине: во всем этом много неясного, и, если начать копать, можно увязнуть по уши.
Мы помолчали немного и почти одновременно выпалили, с надеждой глядя друг на друга:
– И что же теперь?!
Лариска среагировала первой.
– Давай я съезжу и попытаюсь что-нибудь разузнать, раз уж...
– Нет уж, – категорично отказала я, попутно мысленно отсалютовав тому, что Лариска проболталась о том, что у нее точные адреса интересующих нас особ. – Поеду я. И не делай таких круглых глаз. Это касается только меня. Тебе лезть в это дерьмо не резон. А у меня есть в запасе еще пара-тройка благословенных свободных дней, успею съездить и вернуться до приезда Кротова.
Глава 7
Город, в который я прибыла на своей старушке «Ниве» следующим утром, встретил меня спешащими на местный рынок торгашами, тянущими за собой баулы на колесиках, набитые турецким и пакистанским тряпьем и тапками. Пасмурным небом, которое насупленно взирало на зарождение нового дня. Пыльной жухлой листвой, что не была омыта дождями, целый месяц обходящими это место стороной. И странным отсутствием привычных городских звуков. Вообще-то городок гудел словно улей. Там и сям переругивались, гомонили торговцы. Смеялась детвора, спешащая в школьные спортивные лагеря. Зазывно голосили молочницы, окружившие себя батареями банок с молоком и сметаной. Одним словом, город был обитаем.
И тем не менее он поражал полным отсутствием шума городского транспорта. Не клацали дверями автобусы на остановках. Невостребованными оказались троллейбусные провода и травмайные рельсы. Не было слышно никакого промышленного гула. Для меня так и осталось загадкой, где, когда и кто здесь работает. Сколько я ни бродила по городу, оставив машину на платной стоянке, я не увидела ни одной очереди в проходную. Не услышала ни одного заводского гудка, хотя промышленные объекты имелись.
Словоохотливая торговка семечками у городского парка быстро и отчетливо прояснила мне ситуацию, выговорив два весьма расхожих слова:
– Энергетический кризис.
– А-а-а-а, понятно... – Я протянула ей пятак и получила пакетик с семечками. – И давно у вас так? А чем же люди живут?
–
– Так если все будут торговать, кто же купит?
– Так с окрестных деревень едут. Покупают, не горься. – Женщина вновь наполнила семечками граненый стакан. – Деньги в городе водятся, да какие. Заводы, вишь, стоят, а казино ихние с голыми шалавами целыми ночами напролет битком забиты. И в карты играют, и в рулетку, и проституток покупают.
– А чьи же казино в вашем городе? – Порыскав глазами по сторонам, я нашла ящик из-под яблок и, поставив его на попа, уселась на него. – Хозяева имеются?
– Ох, хозяев этих... – Женщина опасливо оглянулась. – Стреляют друг друга, убивают. Сменяют одни других. То один на «мерсе» едет, глядишь – через неделю на этом же самом – совсем другой. А того и след простыл. Пропал, значит. И ведь никто не ищет. Власти городские давно ждут перевыборов, потому как нахапались сверх всякой меры и ждут не дождутся снятия с себя всякой ответственности. А более никому и дела нету ни до чего. Произвол, одним словом, в городе царит. У нас тут одна газетенка стала выходить с полгода назад. Называлась «Вестник правды». Ох, девонька! Писали все как на духу. Мы в очередях давились, чтобы ее купить. Тираж очень маленький был. На всех не хватало. И что же ты думаешь?! Взорвали!!!
– Кого? – Предмет беседы завораживал меня все больше и больше.
– Ребят этих! Они подпольно ее выпускали. Продавали всякий раз через пацанов. Так выследили их и всех поубивали. А подпольную их типографию на воздух!.. – Женщина осенила себя крестным знамением. – Чикаго просто какой-то! Сын тут приезжал у меня в начале лета в отпуск. Раз сходил в ихний притон, так еле ноги унес. И уехал на следующий день. Да, говорит, мать, у вас такие дела тут творятся, хлеще, чем в Америке. А он у меня юрист, человек порядочный и зря болтать не будет...
Язык мой – враг мой, еле-еле не ляпнул, что порядочные люди по притонам не шляются по ночам, а сидят все больше по домам в окружении домашних у телевизора, но я вовремя поприжала его зубами, мило улыбнулась разговорчивой женщине и решительно купила еще четыре стакана семечек. Боясь поверить в неожиданную коммерческую удачу, женщина буквально вцепилась в меня. Мне даже не нужно было задавать ей наводящих вопросов. Это был кладезь информации для праздношатающихся любопытных.
– А милиции все нипочем, – шептала она мне уже чуть тише. – Они сами с этими лярвами с утра до ночи по кабакам. Кто был среди них путевый, так кого выгнали, кто сам уехал, а кто в аварию попал. А еще я слышала, что наше захолустье является чем-то вроде места сходки для всего бандитского мира. Ну, значит, со всех уездов сюда собираются игровые и играют в карты. Деньжищи на кону, говорят, стоят – страшно выговорить какие! А мы вот в нищете гаснем.
Женщина как-то сникла сразу вся и склонилась к мешку, старательно делая вид, что перебирает семечки. Не сразу вникнув в суть ее неожиданно угасшего интереса к беседе, я повертела головой и тут же поняла, в чем дело.
По проспекту Ленина, где размещался их городской парк и где сидели сейчас мы с торговкой семечками, медленно катился красавец джип. Лениво вращая колесами, «Лендровер» с тонированными стеклами двигался по проспекту с вполне определенными намерениями, о которых я узнала буквально через минуту.