Мужик. История Того Чувака Из Anthrax

Скотт Иэн

Потом в какой-то момент сцена начала меняться. К 1986-ому появилась новая кровь. И многие подростки, которые вполне вероятно слушали Ratt и Dokken, решили обрить себе головы и начать ходить на хардкор-шоу, потому что их заставляли думать, что это круто. Реально казалось, что они просто стараются дистанцироваться от прошлого. Неизбежно какой-то ушлый малый увидел футболку, которую мы напечатали с логотипом NYHC и пустил слух, что Anthrax, дескать, пытаются сделать этот дизайн своей торговой маркой. В этом не было ни капли правды, но подростки начали поднимать большую вонь.

Как-то в субботу где-то осенью 1986-го я пошел на хардкор-шоу. В программе не было никого стоящего, но ничего другого не

оставалось. Я жил в квартире на Форрест Хилз, и несколько шестнадцати-семнадцатилетних подростков с недавно обритыми бошками преследовали меня на метро по пути домой из города, вышли из поезда, когда вышел я, и вели меня по бульвару Квинс до самого Юнион-Тернпайка. Я знал, что они идут за мной, и взвешивал варианты. Наконец я повернулся и спросил: “Какие проблемы, ублюдки?”

“Да пошел ты, позер” – сказал один из них. “Мы тебе по ебалу щас настучим”.

“Отлично. Трое на одного, сосунки! Давайте. Только вот что я вам скажу: один из вас будет валяться в нокауте. Так что давайте, не теряем времени!”

Я четко стоял на своем против трех этих панков, одетых в совсем новые футболки Murphy’s Law и пытающихся что-то изображать из себя. Они стояли и орали: “Да иди ты нах, мудила. Ты не хардкорщик”.

“Да я и не пытаюсь им казаться” – ответил я. “Я лишь парень, который возвращается домой с концерта CBGB. Если у вас с этим проблемы, налетайте. Я вас не боюсь”.

Наконец они повернулись и пошли прочь. Но после этого эпизода я на какое-то время бросил ходить на шоу в CBGB, потому что хер его знает. У следующего парня, на которого я мог бы напороться, мог оказаться нож или даже пушка. Не хотел бы я оказаться в этой ситуации в Нижнем Ист-Сайде, где несколько уродов только и ждали меня, чтобы отпиздить, а потом ходить хвастаться, что отхуярили чувака из Anthrax. Да как два пальца обоссать. Просто оно того не стоило.

ГЛАВА 13. ВЕСЬ ЭТОТ УЖАС²⁰

 

Разобравшись с гастролями «Spreading The Disease», мы сгорали от нетерпения, когда наконец запишем студийную версию “I’m The Man” в компании Beastie Boys. Но перед тем, как приступить к этому, нам нужно было добить запись «Among The Living», начатую еще на гастролях. Многие до сих пор считают «Among» нашей ключевой пластинкой. Это явно был нужный альбом, выпущенный в нужное время – быстрый и трэшевый, энергичный и злой, что пиздец. Все, чему мы научились как группа от записи «Fistful Of Metal» до самого «Spreading The Disease», отразилось на песнях. Если сравнить Anthrax с обучением в ВУЗе, то «Among The Living» стала нашей магистерской диссертацией. Это был продукт своей среды, рожденный восхищением и вызывающим поведением от того, что мы стали играть важную роль в развивающейся трэш-сцене. Нам не требовались ни амфетамины, ни кокс, чтобы писать убойные вещи; мы кайфовали только от того, что выступаем с группами, которые уважаем, и играем любимую музыку.

Плацдарм всей пластинки, песня, которая явно направила нас на колею невозврата, это “A.I.R.”, последний трек, который мы написали для «Spreading The Disease». По сути мы закончили запись «Spreading» и уже собирались приступить к сведению, когда Чарли сказал: “У меня есть еще одна тема, которую мы должны включить на пластинку. Над ней стоит поработать”. Поначалу все были настроены скептически: “Да ладно тебе, мы уже и так затянули со сроками. Альбом готов. Чего еще надо?” А потом он сыграл мне этот рифф, и я такой: “Ох, ни хрена себе, да ведь один этот рифф делает всю пластинку! Он так не похож на другие наши песни, и в то же время дополняет их. Он цепляет и полон энергии”. И вот он вернулся в Итаку, и мы вместе поработали над одной этой песней. Как по мне, “A.I.R.” положила начало формированию нашего фирменного стиля как Anthrax. Если бы эта песня не попала на «Spreading», он попала бы на «Among The Living». Короче говоря, мы были в ударе, и нас уже ничто не могло остановить.

Во время продвижения «Spreading» мы написали “I’m The Law”. Чарли сыграл эти гимнообразные риффы, и у меня в башке что-то щелкнуло – да это же один-в-один судья Дредд! Мне эта музыка напоминала Мега-Сити Уан. Для тех, кто не знаком с сюжетом британского комикса, рассказываю: Дредд живет в постапокалиптическом мире, где копы (судьи) арестовывают преступников и на арене выносят им приговор. Наказания очень суровы. Присутствуют судья, присяжные и палач. Дредд - самый невъебенный чел среди судей. Еще одной песней, которую я написал, стала “Indians”, попытка быть более политкорректным. Она рассказывает об участи коренных американцев, которых собрали в одно место и заставили жить в сраных резервациях. Идея этой песни пришла мне в голову, потому что по звучанию рифф напоминал музыку американских индейцев, а мама Джои частично принадлежала к племени Ирокезов (так мне сказали), так что получилось как нельзя лучше. Мы испытали на гастролях “I Am The Law” и “Indians”, и обе песни были приняты на ура, так что они довольно рано прошли отборочный тур.

Мы так привыкли к тому, как каждый из нас привык работать, что остальные песни просто вылились из нас. У нас был стиль, отчетливый звук, который был истинно Anthrax, и мы писали так, чтобы не отходить от этого формата. Еще по S.O.D. мы знали, что можем играть быстрее, чем кто-либо, так что когда писали трэшевую часть, всегда думали: “А давайте сделаем ее еще быстрее”. Исходя из своего опыта, мы уже точно знали, где именно вставить медленную “мошевую” часть для достижения максимального эффекта. Некоторые из текстов песен рассказывали о забавном опыте, который мы испытали на себе как гастролирующая группа. “Caught In a Mosh”, к примеру, рассказывает о гитарном технике Арти Ринге.

Мы выступали в Реинбау Мьюзик Холле в Денвере, штат Колорадо, в 86-ом, и тут какой-то шкет залез на сцену и расхерачил мою педаль. Арти выбежал, чтобы столкнуть этого шкета со сцены, и они кубарем полетели вниз, упали в толпу, и утонули в яме. Секунду назад Арт был тут, а секунду спустя исчез, словно кто-то спустил воду в толчке. В конце концов Арти забрался обратно на сцену. Мы закончили шоу и сели в автобус. На следующее утро Арти выполз со своей койки, он едва мог передвигаться. Он шел, наклонив спину вперед, и когда я спросил его, что не так, он ответил: “Чувак, я попал в мош”. Мы подумали, ничего смешнее мы еще не слышали, потому что Арти был с меня ростом и даже еще худощавее. Последнее место, где бы он захотел оказаться, это мошпит, где его затопчут. И тут у меня в голове щелкнуло. “Да это же офигенное название для песни, вот оно!” Я написал текст о том, как застреваешь в тех местах, где бы никогда не хотел застрять.

А еще мне хотелось, чтобы на альбоме была парочка социальных песен, и написал “One World”. Если “Aftershock” с пластинки «Spreading The Disease» повествовала о развязке ядерного конфликта между США и Россией – завершающей фазе войны, то “One World” обращалась к шагам, которые человек мог предпринять, чтобы избежать полного уничтожения: “Русские такие же люди, как мы. Вы и правда считаете, что они взорвут весь мир? Они не меньше дорожат своей жизнью. Америка, прекрати петь: “Hail To The Chief”²¹. Вместо того, чтоб думать о программе СОИ²², мы должны думать о мире”. Эй, я был молод, и все еще верил, что могу изменить мир силой метала!