Музыка дождя
Шрифт:
— Я уверена, вы научитесь, вы всегда сможете позвонить кому-нибудь и спросить совета. Можно мне взять такси? Это будет стоить несколько фунтов.
— Да, приезжайте.
— А Фрэнка там нет?
— Откуда вы знаете, что моего мужа зовут Фрэнк?
— Вы сами говорили мне. — Хелен прикусила язык.
— Наверное, действительно говорила. Не знаю, что делать.
Таксист сказал, что ему не по пути, что он направлялся домой — на юг Лондона, а не в Уимбли. Но тут он увидел слезы в глазах Хелен.
— Садитесь,
Хелен посмотрела на него и задумалась, заплатят ли ему в Уимбли, когда он привезет ее туда.
Она наизусть отчеканила адрес и попросила подождать. Хозяйка квартиры выйдет через минуту и заплатит ему.
Другим водителям такси он рассказывал потом, что понял, что дело нечисто, как только увидел Хелен, готовую разрыдаться, когда он сказал, что лучше поедет к себе домой на юг Лондона, чем к черту на рога в Уимбли. Все произошло быстро: вышла красивая женщина, взяла ребенка и закричала:
— Нет, нет, на нем кровь, он недоношен, он еще не готов был родиться! Нет!
Она отшатнулась от девушки в сером свитере и длинной юбке как раз в тот момент, когда к дому подъехал мужчина на «ровере». Он подошел к женщине, покачал головой, а потом посмотрел на девушку в сером свитере и, казалось, узнал ее. Он взял ребенка и все время повторял:
— Нет, господи, нет! — как будто увидел что-то страшное.
Потом он впихнул таксисту кучу денег, в четыре раза больше, чем было на счетчике, так что он должен был уехать и так и не узнал, чем все закончилось.
А закончилось все плохо. Как заканчивалось все, к чему бы ни прикоснулась Хелен Дойл. Она отказывалась входить в квартиру, крича громче, чем Рената. Но никто из женщин не кричал так громко, как ребенок, родившийся сегодня утром в ванной.
Сестре Бриджит предстояло разобраться во всем, когда она вместе с сестрой Нессой приехала абсолютно спокойная, но мертвецки бледная.
Несса приглядывала за ребенком, пока Бриджит выслушивала истерические объяснения.
Итальянка говорила, что она просто интересовалась, не хотела ли какая-нибудь мать за деньги отдать ребенка на усыновление, она не просила никого брать для нее ребенка. Высокий ирландский бизнесмен стал защищать Хелен, убеждая, что она сделала это из добрых побуждений, как все делала всегда, просто никто никогда это так не воспринимал. Он говорил нежно, но сам был в ужасе от произошедшего.
Он знал ее родителей, объяснил он — Десмонд Дойл был его старым другом.
— Так она одна из Дойлов? — Рената не переставала удивляться.
— Да, она не знала, что это для нас.
Что-то было не так в речи этого мужчины, что-то настораживало. Бриджит смотрела то на одного, то на другую, пытаясь разобраться.
Хелен вступила в разговор:
— Но я знала, я знала, я сделала это ради Фрэнка. Я бы никогда не взяла ребенка, я бы никогда не стала лгать. Если бы это не было ради Фрэнка, я бы никогда не стала рисковать жизнью ребенка. Я чувствовала, что обязана ему после всего, после всего, что произошло…
Бриджит много людей повидала. Она давно с ними работала. В основном с теми, кто нуждался в помощи. Она не знала, что нужно было сказать сейчас, но, что бы это ни было, Хелен было бы лучше помолчать. Хелен была вся в слезах, и понемногу вся история вылезала наружу.
— Я не хотела, чтобы все произошло так, но они могли бы дать ему такую хорошую жизнь, много денег, а Фрэнк уже не молод, чтобы усыновить ребенка, а она говорила, что у него бывают сердечные приступы…
— Ты это ей говорила? — спросил Фрэнк жену.
— Я думала, что она монахиня. Откуда мне было знать, что она дочь этих чертовых Дойлов?
— Я хотела помочь, хотела, чтобы все встало на свои места. В итоге моя жизнь сложилась, и я получила все, что хотела, а Фрэнк — нет, у него не было детей, у него были проблемы с сердцем, он был наказан… Я хотела просто помочь.
Рената смотрела на них в недоумении. В другой комнате сестра Несса пыталась успокоить ребенка, а Хелен, переведя дыхание, продолжала.
— Вы все еще работаете с мистером Дойлом? — спросила Бриджит.
— Да, он помог моему отцу, когда его уволили, он попросил мистера Палаццо вернуть ему работу…
Бриджит увидела просвет. Она встала.
— Значит, Хелен, в присущей ей манере, просто решила отблагодарить вас, отдав вам ребенка, когда сделать это, используя закон, было непросто. Я права?
Фрэнк Квигли посмотрел в серые глаза сестры Бриджит — твердые, уверенные. Возможно, у нее были ирландские корни. Она напомнила ему умных мужчин, с которыми ему приходилось сталкиваться по бизнесу.
— Именно так, сестра.
Хелен не переставала плакать. Бриджит решила, что она не перестанет и говорить. С трудом она обняла ее.
— Давай отвезем тебя домой, обратно в Сент-Мартинс. Сейчас это самое лучшее.
— Мне вас отвезти? — спросил Фрэнк.
— Нет, но вы могли бы вызвать такси, мистер Квигли.
Тут вошла Несса. Ребенок заснул. Его отвезут в больницу, которую они хорошо знали и в которой знали их. За ним присмотрят.
— Мне жаль, что все так вышло, — сказал Фрэнк, посмотрев на сестру Бриджит.
Действительно было жаль. Они могли бы дать мальчику многое, включая любовь, которую он не познает.
— Да, но мы не можем пойти на это. К тому же есть одна маленькая формальность: мать ведь думает, что он мертв.
— Прошу вас, сестра, — взмолилась Рената, — пожалуйста.
— Я не Господь Бог, я даже не Соломон, — ответила Бриджит.
Хелен смотрела на них с болью.
Портье попросили вызвать такси, и они направились к лифту: все еще плачущая Хелен, которую поддерживала Бриджит, и рыжеволосая сестра Несса с голубым свертком на руках.