Музыка Гебридов
Шрифт:
Удовлетворил ли Фредерика Халсторна её ответ или нет, она узнавать не стала. Как и было обещано, через пару дней вместе с Магдой и несколькими людьми из прислуги, без лишнего багажа, Амелия поехала за сестрой.
***
Горная местность, по которой петляла главная дорога, не показалась Амелии знакомой. Несмотря на то, что путь до крошечного городка на севере занимал меньше суток, она лишь несколько раз за десяток лет виделась там с сестрой. Синклеры довольно тщательно скрывали младшую дочь якобитского предводителя, врага нынешней королевской династии, и не стремились отсылать её далеко даже после свадьбы.
Трясясь в небольшом экипаже вместе с вечно зевающей Магдаленой и молчаливым камердинером дяди, настоявшем на том, чтобы сопровождать молодую графиню в поездке, Амелия погрузилась в глубокую пучину меланхолии, наблюдая скалистую местность за окошком. Но всё-таки было нечто близкое, родное в этих серых пейзажах, в озёрах и холмах, на которых так часто виднелись средневековые замки.
«Где-то там, на западе, стоит наш замок», — размышляла Амелия, глядя в окошко, подперев рукой щёку. — «Что с ним случилось? Что случилось с наследием нашей семьи?»
Джеймс Гилли никогда не предлагал ей посетить родовой замок, место, где он сам был рождён, поскольку опасался за безопасность племянницы. После якобитского восстания все владения их клана были розданы герцогом его же военачальникам, и кто-нибудь из них мог узнать в девочке с огненно-рыжими локонами её отца, Джона. Но сейчас она отправилась на север без страха за собственную жизнь.
Девушку разбудила Магда, слегка потрепав её за плечо.
— Кажется, мы скоро доберёмся! Осталось совсем немного.
После недолгого тревожного сна Амелии показалось, что на горизонте, за холмами, уже алел рассвет, однако, уточнив время, она поняла, что до восхода солнца оставалось несколько часов, и прибыть в поместье они должны были глубокой ночью. Но вдалеке несомненно светлело небо, и лишь вглядевшись Амелия поняла, что зарево то было следствием ужасного пожара, а тёмные тучи над ним — это дым.
Едва она сообразила, с какой стороны разгорелось пламя, она тут же приказала кучеру остановиться и выскочила из экипажа, ступив прямо в жижу грязи.
— Амелия, куда же ты? — жалобно позвала её Магда, выглянув из окошка. — Что ты делаешь?
— Поезжайте по дороге, да погоняйте лошадей! — крикнула графиня на бегу себе за спину. — Я быстрее доберусь пешком!
Магдалена позвала её снова, но упрямица бежала вперёд, не оглядываясь. Приподняв юбку дорожного платья, она бежала так быстро, как только позволяли силы. Чтобы добраться до холма и спуститься, ей нужно было преодолеть болотистую, поросшую вереском равнину, так что её ноги в коротких сапожках то и дело увязали в грязи, но она упрямо неслась вперёд. Когда же тяжелейший отрезок пути был преодолён, когда она оказалась на вершине холма и сумела перевести дух и осмотреться, всё стало ясно.
Большой двухэтажный дом, три пристройки к нему и значительная часть ближайшего реденького леса уже превратились в пепелище. Внутренности особняка ещё были охвачены огнём, а вокруг сновали, будто стайка муравьёв, местные жители.
Закричав, Амелия бросилась вниз, чуть не подвернув ногу; она скатилась по влажной траве, расцарапав руки и разодрав подол платья. Ноги оказались по колено в грязи и мокрыми, но ей было всё равно. Очутившись внизу, она медленно обошла толпу зевак, видимо, наблюдавшую за пожаром. Амелия приблизилась к тлеющим останкам особняка и вдохнула дым. Её громкий кашель привлёк констебля, и этот высокий худощавый мужчина тут же оказался рядом. От него она узнала, что пожар произошёл примерно сутки назад, его сложно было не заметить из города, поэтому зеваки прибежали быстро, и скорее всего, возгорание случилось где-то в кухне, находившейся на первом этаже дома. Констебль заметил, как побледнело лицо молодой незнакомки, одетой хорошо, но выглядевшей, словно она только что выбралась из могилы. Он поинтересовался её состоянием, а девушка остекленевшим взглядом уставилась на пепелище.
— Скажите мне, где хозяева этого особняка?
— Мисс, все детали я могу сообщить лишь родственникам…
— Я и есть родственница! — рявкнула Амелия осипшим голосом; она вся дрожала. — Где хозяева этого дома?
Констебль отвёл её в сторону, мимо толпы крестьян, где трое других офицеров, его подчинённые, укрывали простынями обгоревшие тела. Всего было пять трупов, и едва Амелия бросила взгляд в их сторону, у неё отнялись ноги. Она упала за землю, утёрла грязными рукавами платья глаза и закрыла рот ладонью, когда констебль сообщил, что все жители поместья погибли. Один человек сгорел заживо, остальные задохнулись в дыму.
Последнее, что она запомнила — это лицо её сестры, которое открыли ей офицеры, одёрнув ткань: почерневшее, холодное, застывшее, будто маска; и её руки, покоящиеся на груди, обтянутой остатками обгоревшей одежды. Её Сара, её прекрасная Сара, с большими живыми глазами и ангельской улыбкой, которой она одаривала сестру при каждой редкой встрече! Её Сара сгорела в пожаре… вместе с ней сгорел весь мир!
Рядом с её телом покоилось что-то ещё, что констебль наотрез отказался показывать.
Вязкая от накрапывающего дождя земля ушла у неё из-под ног. Ладони увязли в грязи и пепле, покрывшем всё вокруг, и её саму. Оцепеневшая на минуту Амелия поднесла руки к лицу и увидела, что они были черны, затем вцепилась себе в волосы, уронив шляпку, дёрнула за локоны и закричала так, что у каждого, кто находился рядом, от ужаса замерло сердце. Она упала в чьи-то руки, испустив свой самый яростный крик отчаяния и боли.
Примечания:
[12] (1756—1763) — крупный военный конфликт XVIII века, один из самых масштабных конфликтов Нового времени.
Глава 10
Замок Гилли в то утро показался Фредерику Халсторну жутким серым изваянием на фоне желтеющего пейзажа. Особенно внутри так хорошо ощущалась его пугающая пустота. Все зеркала были занавешены чёрным полотном, в коридорах без окон свечи не горели, а прислуга, уставясь в пол, быстро пробегала мимо, как потревоженные во тьме мыши. Халсторн и его спутник были удивлены, когда вместо камердинера их встретила невысокая женщина средних лет в чепце и строгом одеянии гувернантки; её приятное, пусть и заметно тронутое морщинами лицо было омрачено тенью печали. Последний месяц весь замок Гилли был в неё погружён. Разумеется, мужчины узнали Магдалену, и, когда Халсторн поинтересовался, отчего Филипп как обычно не встретил их, обеспокоенная бонна ответила:
— Он в городе, по поручению графини, и прибудет только вечером. Ну же, джентльмены, поскорее проходите в гостиную, я сама приму ваши плащи! Вот так! Проходите, Дженни уже поставила чай, вы, вероятно, продрогли по дороге к нам. Уж простите, господа! Утро слишком раннее для напитков покрепче, покойный граф никогда не предлагал гостям бренди так рано…
Её голос сорвался вдруг, послышался приглушённый горький стон. Халсторн поспешил поблагодарить её за гостеприимство и заверил, что им с его спутником ничего более не нужно.