Музыкальное отражение
Шрифт:
– «Император на ветер не бросает слов и карает жёстко долбанных врагов…» – бормотал парень, танцуя к выходу. А потом раздался хруст, и из-под подошвы дорогих фирменных кроссовок брызнули осколки стекла и пластиковые дужки моих очков. – Упс! – Егор развернулся, показал нам два фака и пнул стул. Несчастный предмет мебели отлетел к стене, чуть не пропоров репродукцию картины Шишкина. – Счастливо оставаться, лошары, – бросил он и выскочил в коридор, хлопнув дверью.
– Щенок! – выдавил Женя и взял меня за руку.
Я почувствовала,
– Не переживайте, Мария, я выпишу вам премию, купите себе новые очки. Можете встать? Я помогу, – мужчина приподнял меня за спину, а потом передвинул руку на талию.
А я стала тряпичной куклой и инстинктивно обхватила его за шею. От аромата пряного парфюма и его собственного мужского запаха, у меня снова подогнулись колени.
Когда он прижал меня к себе, высвобождаться не хотелось. Совсем не так, как с Егором, да и тело у Евгения было не костлявое, а крепкое и гибкое. Я таяла, ощущая под одеждой налитые силой мускулы, и полностью расслабилась в руках начальника, а он будто и не почувствовал моего веса – поднял без напряга и поставил на ноги.
Потом снова посмотрел как-то странно и отпустил не спеша, только когда уверился, что я стою, не заваливаясь на бок. Мне жутко не хотелось его отпускать, но я быстро убрала руки – и так уже разозлила босса.
– Спасибо. И простите… Не нужно премии. Я сама куплю, – залепетала я.
– Перестаньте, это же моя вина, – он нервно почесал голову над ухом. – Вы хоть что-нибудь видите сейчас? – он покосился на меня.
Ещё как! Очки-то фейковые, но отыграть надо по полной.
– Вижу, но немного размыто, – я заглянула ему в лицо и нарочно сощурилась. На самом деле я пользовалась тем, что могла открыто и безнаказанно смотреть на него.
– Съездите в оптику, если надо, я подпишу отгул, – Женя выдохнул, успокаиваясь, и прошёл за стол. Он раскрыл принесённую мной папку и бросил как бы невзначай: – Надеюсь, вас не нужно предупреждать, что всё, виденное и слышанное в этом зале, должно здесь и остаться?
– Конечно, Евгений Юрьевич! Я никому не скажу, обещаю, – выпрямилась я. – Это не моё дело, я не буду распускать сплетни.
Не глядя на меня, он как-то задумчиво покивал, будто оценивая, можно ли доверять мне и не лучше ли будет припугнуть или задобрить прибавкой? А потом повернулся.
Я оказалась на бескрайнем поле расцветших красных маков. Нежные лепестки затрепетали на ветру, и воздух насытился дивным дурманящим ароматом. Я упала в глаза Жени и потонула в океане томительного чувства. И что-то такое же безбрежное раскрылось между нами…
А потом зазвонил мой телефон.
Взгляд Селиванова медленно наполнился если не презрением, то крайней степенью неприятия. Мужчина переменился в лице и посмотрел на мой карман, в котором надрывался сотовый, изливая свежий хит металкор-группы. Да, со всеми яркими атрибутами стиля: скоростные гитары, хрипящий скримо, барабанный ритм, как сердце тучного человека, догоняющего уезжающий автобус. И как моё сейчас.
С плеч медленно стекала река мурашек, пока я пыталась вытащить из кармана злополучный телефон, а он, зараза, как назло, запутался в подкладке.
Моего красноречия не хватало описать взгляд Жени. Океаны нежности? Ха, да он так побледнел, что лицо потерял. Мне показалось или его зелёно-голубые глаза напитались оттенком стужи? Боже, от обиды хотелось плакать.
Так испоганить трогательный момент могла только я!
– Господи, выключите уже это безобразие! – голос моего начальника перекричал басы трека. Надо же как он разозлился. – Я же давал чёткие указания!
– Простите, – я наконец выловила проклятый сотовый и отрубила звонок.
Полина потеряла меня. Ух, я ей задам! Да и себе не мешало всыпать – какого чёрта не поставила на вибро? В кои-то веки удалось так близко подобраться к Жене!
Мужчина покачал головой и выдохнул.
– Идите, Мария! Скоро приедут заказчики, мне нужно подготовиться, – сказал он холодно, снова склоняя голову к бумагам и теряя ко мне интерес.
Тишина раздавила уши. Я кивнула и развернулась на выход. Но вдруг стало обидно: почему он так болезненно реагировал на музыку, что запретил радио в офисе и разрешил только вибро режим телефона?
Про это мало распространялись. Указания просто приняли как причуду большого начальника. Похоже, только меня это сильно задевало.
Он не любил всю подряд музыку или выборочно? Допустим, не всякому нравился тяжёлый рок, я лично не переваривала рэп, но были же и более лёгкие стили: эмбиент, лаундж. Классика, на худой конец.
– Евгений Юрьевич, а вы совсем никакие жанры не признаёте? – выпалила я быстрее, чем задумалась о последствиях.
Что я себе позволяла? Ненужная сейчас гордость заставила меня вскинуть подбородок. Ох, Машка, поплатишься ты за этот выпад. Тебе бы промолчать, смиренно склонить голову и ретироваться, как и сделала бы Мария Иванова.
Но кто-то выпустил Керис.
Это мой сценический псевдоним. Музыкальная индустрия: фанаты, коллеги по «Фосфору» и другим группам – знают меня под этим ником.
Женя поднял голову и с удивлением посмотрел на меня.
– Хотите обсудить со мной этот вид искусства? – жёсткие нотки уплотнили голос.
Казалось, сам воздух вокруг меня сжался, а мурашки снова потекли по плечам, груди, ногам. И как он так мог? Кто научил его контролировать чужое тело?
Да, я безумно хотела обсудить с ним и музыку, и всё на свете. Но… И тут в груди стало больно – ему это не нужно. Я покачала головой, а Евгений повторил: