Мы, аристократы - 4
Шрифт:
– Мистер Крум?
Тот оглянулся на голос. Привычно хмурое лицо знаменитого ловца посветлело.
– Мистер Малфой?
– Крум был искренне рад увидеть здесь знакомую и дружелюбную персону. Его спутники тоже остановились, он перекинулся с ними несколькими фразами на своём языке, и они пошли дальше.
– Я слышал, ваша делегация будет сидеть за нашим столом, - сказал ему Драко.
– Я со Слизерина.
– Директор хорошо отзывался о вашем факультете, - Крум скупо улыбнулся - чувствовалось, что улыбаться он не привык.
– Он сказал, что на Слизерине лучше всего. Он учился там, когда был школьником.
–
– Идёмте, а то отстанем.
Действительно, последние ученики уже миновали нас. Мы впятером и Крум замкнули процессию.
– Мы приехали сюда на весь учебный год, нам нужно будет учиться. У вас другой язык, другая программа, поэтому нам нужно место для самостоятельной практики. Не хотелось бы терять целый год, - медленно подбирая слова, сообщил Крум, пока мы поднимались по парадной лестнице.
– Еще мне нужно тренироваться. Четыре раза в неделю хотя бы. Чтобы не потерять форму. Директор сказал, что в Хогвартсе есть стадион.
– Да, стадион тут есть, - без энтузиазма подтвердил Драко, который был не в восторге от хогвартского стадиона.
– Надеюсь, ваш директор договорится с нашим и они обеспечат вам классы и тренировки. А с кем вы собираетесь летать?
– Среди наших есть неплохие квиддичисты, мы сможем тренироваться командой. Но будет лучше, если у нас будет спарринг-команда. Или несколько спарринг-команд.
– Эх, а у нас в этом году школьный чемпионат отменили...
– посетовал Драко.
– Но сборная Слизерина, разумеется, почтёт за честь спарринговаться с вашей командой. Нужно только, чтобы декан разрешил. И чтобы Дамблдор позволил тренироваться на стадионе.
Мы не встревали в разговор Малфоя с Крумом. Это была сольная партия Драко, которую тот вёл наилучшим образом. Малфой не лез с неуместными восторгами по поводу спортивных достижений Крума, он искренне сопереживал беспокойству ответственного и основательного болгарина насчёт учёбы и тренировок, но не высовывался с поспешными авансами и предложениями, которые мог бы устроить через своего отца. Когда мы садились за стол в Большом зале, они с Крумом уже непринуждённо общались, словно старые знакомые. Глядя на них, остальные слизеринцы тоже стали обращаться к болгарам и быстро разговорили их. Ничего удивительного - если где и искать матёрых специалистов по наведению контактов с незнакомыми и плохо знающими местный язык людьми, то именно на Слизерине.
Медвежьи шубы болгарам пришлось повесить на спинки своих стульев, потому что никто не догадался обеспечить их раздевалкой. Под шубами на них была школьная форма глубокого кроваво-красного цвета, по крою напоминавшая военную. Для лёгкой одежды французов в зале было холодновато, те по-прежнему кутались в шарфы и скинули их только перед едой.
Дамблдор, куда-то ненадолго исчезнувший, появился в Большом зале последним и не один. С ним пришли двое представителей Министерства, ответственных за организацию турнира - глава отдела международных отношений Бартемиус Крауч и глава отдела по спорту Людовик Бэгмен. Когда они уселись на свои места рядом с директорами, на столах появился ужин в праздничной сервировке. Как обычно на праздниках, вся сервировка была золотой, включая кубки и столовые приборы. Мы-то уже привыкли, а болгары
– Что-то не так?
– вежливо поинтересовался у него Драко.
– Смотрю, это металл или окрашенный фарфор, - объяснил свой жест Крум.
– Нас учили, что праздничный стол сервируют хрусталём, мельхиором и фарфором. И что с металла не едят, на нём пища стынет быстрее. У вас в школе нет фарфора?
– Конечно, есть!
– Драко не знал этого наверняка, но горячо вступился за репутацию родной школы.
– А это заморочки нашего директора. Он вырос в бедности и учился на Гриффиндоре, поэтому любит всё жёлтое и блестящее.
– Грифам нельзя выставлять хрусталь и фарфор, они всё перебьют и никакое Репаро не поможет, - добавила Дафна, вместе с Асторией сидевшая напротив Малфоя.
– Для них лучше подходит золото, оно не бьётся. И это один из их факультетских цветов.
– Теперь понимаю.
– Крум слегка улыбнулся и поблагодарил Дафну кивком.
– Это у вас небьющаяся посуда для торжественных случаев.
Слизеринцы, прислушивавшиеся к разговору, оценили шутку болгарина. Раздались смешки. Стол сегодня отличался разнообразием, кроме привычных деликатесов, были поданы и национальные, поэтому все с аппетитом принялись за еду. Только Грег ничего не ел - забыв про вилку и нож в руках, он таращился на равенкловский стол. Я проследил его взгляд и увидел там голубоглазую француженку с длинными бледно-золотистыми волосами. Её мелкие правильные черты худощавого лица были скорее отталкивающими, чем привлекательными, в них было что-то птичье.
– Грег, - позвал я.
Тот не ответил, словно меня и не слышал. Драко заметил это и тоже поглядел на француженку.
– Вейла, - он поморщился.
– Гойл, не пялься на неё, это неприлично.
Словно очнувшись, Грег с трудом оторвал взгляд от девушки.
– Но она такая... такая красивая...
– Это вейла, Гойл. Ты же не собираешься жениться на вейле.
– Драко не спросил это, а сказал как нечто само собой разумеющееся.
– Но родители...
– Грег сглотнул.
– ...могут согласиться.
– Ты наследник рода, - скучающим тоном произнёс Малфой.
– Получить метку вейлы в род - не самая хорошая идея. Это навсегда, Гойл.
В родословной Малфоев не было записано никаких вейл, но их родоначальник Арманд Малфой уже был таким же белокурым и обаятельным, как и все его потомки мужского пола. Сейчас было не время спрашивать, как проявляется в потомстве метка вейлы, но при случае не помешало бы это выяснить.
Я поглядел по столам и обнаружил, что на вейлу глазеет не только Грег. Сам я ничего не чувствовал, но по реакции других учеников догадался, что француженка распустила по залу свою ауру очарования. Видно, приехала сюда выходить замуж.
Когда тарелки опустели и сервировка исчезла со столов, со своего золотого трона поднялся Дамблдор.
– Час пробил, - объявил он, широко улыбаясь в зал.
– Тремудрый турнир начинается! Перед вносом ларца я хотел бы сделать некоторые пояснения и представить вам наших гостей.
Он представил залу Крауча и Бэгмена. Бывшему спортсмену хлопали гораздо громче, потому что квиддич у нас любили. Бэгмен приветственно помахал залу рукой, Крауч сухо поклонился, не вставая с места.