Мы даже смерти выше...
Шрифт:
детство Юрия Алексеевича, совпавшее с оккупацией и войной.
Николай Майоров погиб 8 февраля 1942 года. Что это было:
случайная пуля, атака, мина? – уже никогда не узнать. Может
быть, Майоров умер, защищая старушку Фильченкову, может
быть (пусть опосредованно), жизнь восьмилетнего Юры
Гагарина – Николай Майоров погиб за Родину...
В ту экспедицию 1980 года на краю деревни Баранцево
(тогда в ней оставались только три жителя) члены клуба-музея
нашли
табличку в честь ивановского поэта.
Музей «Строка, оборванная пулей» получил по всей стране
широкую известность. Хотя никогда ее не добивался, никогда
как следует не финансировался (все здесь самодельное); музей
сознательно негромкий во всем – даже стихи здесь читают
почти шепотом. Но его хорошо знали и Александр Твардовский,
и Давид Самойлов. Помогал музею поэт и бард, старший
лейтенант Евгений Агранович (это он написал «От героев
былых времен не осталось порой имен. Те, кто приняли
смертный бой, стали просто землей-травой»).
Основательница музея Наталья Чернова умерла 10 лет
назад. Но «строка, оборванная пулей» продолжается. До сих пор
ежегодно в лес под Рыбный приезжают в ночь с 23 на 24
сентября сотни человек. Приезжают на большой и жаркий
костер в память о Павле Когане (погиб в эту ночь в 1942 году).
И обязательно под свет огня читают стихи, в том числе Николая
Майорова. Руководят клубом-музеем сегодня Татьяна Елисеева
и Екатерина Акимова. Они признают, что членов клуба с
каждым годом становится все меньше. Что ребят больше
привлекает не горькая судьба погибших поэтов, а романтика
походов и экспедиций. Но как бы там ни было, музей жив, и
этим летом, спустя двадцать лет, ребята снова отправились на
Смоленщину проведать могилу Николая Майорова.
Теперь здесь никто не живет – деревенские разъехались. А
землю выкупил под фермерское хозяйство какой-то москвич.
Правда, отмеченную когда-то ребятами могилу он содержит в
идеальном состоянии и даже вроде как гордится тем, что стал
168
причастен к имени Николая Майорова, защищавшего эту землю.
Мемориальная доска все еще висит здесь, на старой
раскидистой сосне...
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А он трубил…
…На высоком берегу Яузы в 40 километрах от Гагарина и в
30 километрах от деревни Баранцево стоит село Карманово.
Название у него говорящее – близлежащий
географический «карман» на границе Московской, Тверской и
Смоленской областей. Этот «карман» стал отличным
плацдармом для фашистского наступления сразу по трем
направлениям. Враг крепко стоял здесь, заняв стратегическую
позицию, с августа 41-го до августа 42-го.
Внизу быстро течет река, желтеют поля, в умирающем
ковыле пасется одинокая лошадь. Наверху живут несколько
тысяч человек, работает большая школа, есть несколько
магазинов. У обрыва над рекой стоит недавно построенная
церковь. Ее настоятель отец Дмитрий всего на несколько лет
старше нас с Майоровым. Именно он выложил в Интернете
(karmanovo-hram.ru) к 9 Мая фотографии местного мемориала с
именами погибших. Так нам и удалось найти место упокоения
Николая Майорова: на одной из сфотографированных плит
стоит его имя. Стоит среди восьми тысяч других имен
красноармейцев, захороненных здесь.
На Кармановский мемориал приезжают почти каждый день.
Едут из Москвы, с Алтая (302-я стрелковая дивизия, которая
воевала здесь и в которой служил Майоров, формировалась
изначально в Сибири) – поэтому отец Дмитрий спокойно
воспринял и мой звонок, и мой приезд. «Разные люди
приезжают. И молодые, и старые. В мае была старушка из Твери
лет восьмидесяти. У нее здесь то ли дед, то ли брат похоронен.
Она об этом месте всегда знала, но собралась только сейчас –
«чувствую, что недолго осталось мне, вот и приехала».
Приехала на такси, потратив три свои ежемесячные пенсии, –
169
несколько лет копила понемногу. Долго сидела на мемориале, а
потом медленно доковыляла до церкви, поставила свечку и
уехала, как сама сказала, «умирать со спокойным сердцем».
О поэте Николае Майорове отец Дмитрий никогда не
слышал. «Да мне, в общем-то, все равно, кто здесь похоронен, -
они все для меня равны. У самого дед погиб на войне. Его
могила в сотнях километров отсюда – съездить туда я не могу, а
потому прихожу на наш Кармановский мемориал и служу
панихиду. И всем говорю: кто ищет, но не может найти своих
родственников, - кланяйтесь любому памятнику, а вашим
поклонится кто-то другой, кто живет ближе, и мучается оттого,
что не может приехать, скажем, сюда, в Карманово и отыскать
своих». Так уж получилось, что война своими могилами, словно
черный крот подземными тоннелями, изъела, но одновременно