My December

Nina16

Гермиона хотела было возразить, но замолчала: прямо перед ней находилась совятня, к которой девушка и шла. В миг радостное настроение выветрилось, сменяемое серьезностью.

Отец.

Гул сов послышался буквально через минуту — когда они уже стояли у входа. У девушки появились плохие воспоминания, связанные со вчерашним днем. Казалось, что это было так далеко от этого часа, в котором она находилась сейчас, но нет… Это было всего лишь вчера.

Она поежилась, вспоминая неприятные жесты парня, его руки, взгляд, поцелуи.

Все превращалось в единый узелок ненависти — ох, как же она его ненавидела. Всем своим нутром, пропуская ярость через каждую клеточку своего тела. И, казалось, только дай повод, Страцкий, и она обрушится на тебя снежным комом.

— Ну что, оставляешь? — спросил Рон, мягко подталкивая ее вовнутрь.

— Да, — приглушенно отозвалась девушка, делая шаг.

В этом маленьком помещение животные были везде: они спали, ели, что-то кричали, будто общались между собой. Гермиона прошла вдаль, выбрав себе маленькую сову серого цвета. Та дружелюбно подставила лапку, куда девушка и привязала послание.

Сделав это и посмотрев, как красивое животное вылетает из маленького окошка, словно гора с плеч упала — так стало легко на душе. Девушке показалось, что она оторвала от себя какую-то лишнюю часть и теперь на время была свободна от проблем и трудностей.

На время.

— Все? — спокойно спросил Рон, который все это время продолжал стоять на улице.

С минуту она не отвечала, смотря, как сова, взмахивая оперением, летит в дальние края, и думала, что было бы хорошо летать. Захотел — улетел, куда нужно, и ничего тебя больше не держит на том месте.

— Да, — понуро говорит девушка. Мечтать — хорошо, но не в ее случае. Лучше приберечь настоящие желания для более важных целей: таких, как например, возвращение к нормальному образу жизни отца.

— Куда пойдем теперь?

Гермиона стала наравне с парнем, вздохнув свежим воздухом. Показалось, что она вечность не дышала им и теперь могла вдоволь насладиться таким прекрасным явлением, как свежесть.

— Ты говорил, что тебе нужно помочь с зельеварением? — подняла глаза на него девушка.

Уизли помедлил. Ему вдруг пришлось завязать шнурки на ботинках, и тот провозился с ними несколько минут, что-то бурча себе под нос.

— Рон? — Грейнджер удивленно глазела на него и эти попытки справиться с длинными веревками, которые до этого были аккуратно вдетыми в дырочки. — Не замечала я ранее в тебе такого рвения.

— Чего? — не понял тот, наконец, поднявшись во весь рост. Он кивнул в сторону улицы, и друзья двинулись дальше.

— Ну… — хмыкнула она. — Выглядеть красиво, что ли.

Она снова посмотрела на смутившееся лицо.

— А… это… Да, не замечала. То есть, я хотел сказать. Ну, в общем.

Гермиона вопросительно приподняла брови, пытаясь хоть в одном слове найти здравый смысл и собрать их в единое предложение.

— Ты сам понял, что сказал?

Тот отрицательно помотал головой,

вновь покосившись на свои ботинки, как будто шнурки снова могли развязаться.

— Нет, но это и неважно. Вроде как, — пыхтел тот.

Девушка мысленно согласилась с парнем, однако осталось озадаченной. Слишком необычно выглядел Уизли на этой прогулке.

— Так что? Куда идем? Зельеварение делать?

— Э-э… — протянул Рон и почесал за ухом. — Вообще-то, я и не хотел делать зельеварение.

Он остановился, разворачиваясь лицом к девушке. На его щеках пылал румянец, который начинал покрывать почти все голову, словно наполняя ее жаром. Маленькие глаза сузились, а лоб нахмурился, будто парень решал какую-то задачу про себя.

Гермионе стало ужасно некомфортно. Из своего опыта, она могла догадаться, почему поведение Рона было столь странным. Это не зависело от того, признался он в симпатии или нет, — было попросту видно. В его смятении, смущение, странных фразочках.

Хотя… насчет опыта девушка погорячилась. Этим самым опытом она считала Виктора Крама, с которым имела не совсем дружеский формат общения один год. И ей достаточно хорошо запомнился его образ, когда тот говорил о своих чувствах Гермионе. Выглядел он, примерно, так же: растерянным и взволнованным.

Девушка вдруг подумала, что не хочет слышать от Рона второй раз за день признания, поэтому, расширив глаза, устремилась куда-то вдоль деревьев. Парень, пожав плечами от досады, последовал за ней.

— Можно зайти к Хагриду.

— К Хагриду? — вскрикнула она, так, что парень подскочил на месте. Тут уж пришло время Гермионы: удивляться и перебывать в смущении. — Он вернулся?

— Да, недели две назад, — ответил Рон.

— Две недели назад? — переспросила она озадаченно. А затем злость окатила ее з головой. — А почему вы мне ничего сказали?

Уизли вновь помедлил с ответом, боясь обидеть подругу. Наконец он сказал:

— У тебя не было времени. А потом как-то забылось, ну, и вот…

Да уж. Точно, что времени не было.

Гермиона покорила себя: за все это время она и минутки не нашла, чтобы вспомнить о старом друге. Не то, что не нашла, даже и не пыталась сделать это, потому что полностью погрузилась в свои собственные проблемы.

Черт… когда же она стала такой? Холодной, безразличной? Неужели Драко так влияет на нее?

Девушка охнула. А что, если лесничий держал на нее обиду? Мало ли — за то, что не приходила и не интересовалась, к примеру. Ведь были же причины, по которым он не был в школе все это время.

— Постой… — она нахмурилась. — Я не видела его все это время.

— Да, он все еще чем-то занят. Чем — не говорит, — быстро ответил Рон. — Мы пытались узнать, но тщетно. Молчит и говорит, чтобы мы ему работать не мешали.

— А про меня?

— Что?

— Ну… спрашивал что-нибудь?

Затянулась неловкая пауза.