Мы — это мы
Шрифт:
Сердце Хэла вдруг забилось часто и тяжело, набрякло кровью.
Да, это шанс и неплохой. Если кто-то из деревенских все же следил за ним, сейчас он там, снаружи, ждет, когда Хэл выйдет. Сюда вряд ли сунется, не захочет обнаружить себя. Разве что Хэл проторчит тут несколько часов — тогда соглядатаю волей-неволей придется заглянуть в дом. Но столько времени и не нужно, вот-вот начнет темнеть.
Хэл аккуратно затворил дверь, прислонился к ней спиной и спрятал лицо в ладонях.
Что он делает? Что он
Собирается пойти к Эдварду? А вдруг тот ушел в лес на время карнавала? И тогда Хэл нос к носу столкнется с его отцом, не страшно, но и хорошего мало.
С другой стороны, когда еще выпадет такая удача? Долгие месяцы он жил с ощущением, что за ним следят, и только сейчас осознал, насколько это угнетало. И вот наконец-то удалось урвать крохотный кусочек свободы — и он еще раздумывает, как им распорядиться?
«Дурачина, беги! — надрывался внутри один голос. — Дождись темноты, проберись к дому Свершителя и, когда Эдвард откроет дверь, ставь ногу между ней и косяком и говори, говори, пока все не расскажешь! Он поверит тебе, он любит тебя! Только не трусь, не теряй времени!»
«А как же клятва? — возражал другой голос — того Хэла, который решил забыть обо всем и начать новую жизнь. — Натан и компания сами по себе не стоят того, чтобы хранить ей верность, но вдруг она сработает и на Эдварда и впрямь падет какое-нибудь проклятие? А вдруг они поджидают меня и застукают у его дома? А вдруг Эд оттолкнет меня и не простит?! И если не простит, как мне потом жить-то дальше?»
Мысли все кружились и кружились на одном месте, точно рыбина с перебитым хребтом, и когда Хэл опустил руки, ничуть не удивился, обнаружив, что за окном уже почти темно.
С минуты на минуту соглядатай — если он был — потеряет терпение и полезет в дом, проверить, куда же подевался его подопечный, почему не присоединяется к общему веселью.
— Будь что будет, — прошептал Хэл, осторожно отворяя заднюю дверь. Сухое дерево под пальцами показалось странно холодным и как будто мертвым. Впрочем, весь дом давно мертв, скончался вместе со своими хозяевами. Это было ужасно, и в то же время играло на руку Хэлу.
Одна из досок забора поддалась под рукой, и Хэл, отодвинув ее в сторону, с трудом протиснулся в образовавшуюся щель. Все-таки мальчишеские годы миновали, а субтильным он никогда не был.
Надвинув пониже еще влажный капюшон плаща, он накинул на оба плеча ремни котомки и быстро зашагал по узкой улочке, влившейся, точно ручеек, в улицу более многолюдную и шумную.
Солнце уже почти село, багровое небо накрывало Вьен, словно сотканный из остроконечных темных силуэтов. Но уже вспыхивали одна за другой гирлянды разноцветных фонариков, а со стороны площади донеслись звуки музыки — там начинались танцы.
Хэл пробирался сквозь толпу, оставляя площадь с правой стороны. Он уже неплохо ориентировался в городе, хотя углубляться в самые закоулки не рискнул бы. Но это и не нужно, по его расчетам, он выйдет на нужную улочку с противоположной от центра стороны и никто не обратит на него внимания.
Слежки он больше не боялся — в вечернем полумраке, с капюшоном, опущенным на лицо, никто не узнал бы его даже на расстоянии в несколько шагов. Тем более что на улицах с каждой минутой прибавлялось людей, наряженных в карнавальные костюмы и маски, и Хэл даже пожалел, что не раздобыл маску и для себя.
Но кто же знал, что все так повернется?
Идти было недалеко, но узкие улочки петляли туда и сюда, проваливались во дворы и заканчивались заполненными темнотой тупиками. Музыка звучала то справа, то впереди, то сзади. Наконец Хэл в отчаянии понял, что заблудился. Проклятый Темным город водил его, точно блуждающий огонек по топи, не давая приблизиться к Эдварду, а спросить дорогу он, понятное дело, не мог.
И снова запел свою песню тот самый второй голос, который Хэл втайне ненавидел, хоть и был вынужден к нему прислушиваться: «Оставь эту затею, пока не поздно, возвращайся на площадь, музыка приведет тебя к ней, выпей, развеселись, подцепи какую-нибудь девчонку, поживи хоть немного по-человечески, Темный тебя забери!»
Но он упрямо шагал и шагал, спотыкаясь, шлепая по грязным лужам, задыхаясь от вони сальных свечей, сырой соломы и чужих кухонь.
И тут на плечо легла тяжелая рука.
— Эй, малый, далеко собрался?
Хэл оцепенел. Медленно повернулся, ожидая увидеть кого угодно, вплоть до Джо Аганна.
Перед ним стояли четыре высоченные фигуры в кожаных нагрудниках, с мечами на поясе. Лица сливались с темнотой, глаз не видно, лишь слабые отблески на шлемах подсказали Хэлу, что перед ним не призраки.
Стража. Всего лишь патруль.
Хэлу стало одновременно легче и страшнее.
— Я, э-э-э... — начал он, понятия не имея, что скажет. — Немного заплутал... кажется.
— Так и есть, — многозначительно заметил стражник и отпустил его плечо, — эта улица приведет тебя прямиком к дому Свершителя, так что лучше поворачивай назад.
— Свер... как вы сказали? — Хэл распрямился и со всей силы хлопнул себя по ляжкам, аж ладони заболели. — Чтоб меня Темный сожрал, вот спасибо, уважаемый, выручили! Не местный я, города не знаю, а так хотелось винца выпить... далеко ли таверна «Сладкий кубок»?
— Эт ты далеко забрел, малый, в другой стороне она, — патрульный ткнул влево рукой в огромной перчатке, — «Чертополох» ближе, вот по этому переулку да направо, в двух шагах.
— Спасибо, вот спасибо, уважаемые, пусть Всемогущий подарит вам всяческого счастья, удачной службы да жен хороших... — Бормоча эту чушь, Хэл свернул в указанный патрульным переулок, где сразу же остановился и подождал, пока четверка пройдет мимо.
Когда тяжелые шаги удалились в сторону площади и стихли, выскочил из своего убежища и продолжил путь по прямой — насколько это возможно на улице, кривящейся то вправо, то влево, точно пораженная болезнью ветка дерева.
Здесь было совсем безлюдно, в темных громадах домов ни огонька. Все горожане собрались на площади и прилегающих к ней улицах, и Хэл мельком подумал, что ворам сейчас раздолье, залезай в любой дом, никто ничего не заметит.