Мы искали друг друга
Шрифт:
— Молчи ты, жертва доктора Боткина, молодожен-неудачник. Не зря говорят: ранний брак морально кастрирует мужчину. Ты — смирный домашний ослик. Я — вольный скакун, дикий мустанг!
— Скачи, скачи, жеребчик. Смотри только, как бы не поймать тебе приключений на детородный орган. Будешь в венерической больнице лечиться от какой-нибудь птичьей болезни, типа «три пера»…
Видать «достали» Вову постоянные подколки, вот и решил он пустить в ход против насмешника его же оружие.
Слушая перебранку сокоешников, Макс думал о своем. Ему, как всегда, не везло. Даже Ирина,
А лечили здесь простыми, но достаточно эффективными средствами: во-первых, само собою, диета: жиденькая кашка утром и вечером, в обед жиденький супчик и паровая котлетка; во-вторых, капельница — по литру глюкозы за один прием; в-третьих, о, только не это! — ежедневная очистительная клизма. Как говориться, чтобы служба медом не казалась.
Был пик разгулявшейся заразы — мест в палатах не хватало, койки ставили прямо в коридорах.
Макс за неделю, проведенную в больнице, пообвыкся, да и чувствовал себя куда как лучше. Клизму, — о, радость! — ему отменили; правда, капельницу оставили.
Самая большая больничная проблема — убить время. Доступные развлечения, книги, карты, анекдоты решают эту задачу лишь отчасти; все равно, времени остается вагон и тележка. А молодая кровь, даже подпорченная инфекцией, бурлит. И желтенькие мордашки соседок по «боткинскому» корпусу не пугают вовсе, а напротив, кажутся очень даже миленькими. А тут еще погода установилась, — хотя по календарю шла последняя декада осени, — на дворе бабье лето. В прозрачной синеве летали белые паутины, сизые дымки поднимались от куч с сжигаемыми листьями. Усидеть в палате уже не было никакой возможности. Пациенты «Заразки» большую часть времени старались проводить во дворе, наслаждаясь нежарким ласковым солнцем. По вечерам на крыльце собиралась теплая компания; тихонько пели про «желтоглазую ночь» под бог знает где раздобытую гитару. Песня Петреките стала здесь настоящим хитом.
В том, что именно в больнице Макс повстречал Александру, ничего удивительного не было. Где бы еще он, безнадежный неудачник, мог познакомиться с такой девушкой? Ее Макс заприметил в первые дни больничного заточения, но тогда было не до знакомств. Какие, к дьяволу, девушки, когда тебя ведут на промывание кишечника! Потом кладут в койку — постельный, блин, режим, и закачивают через капельницу литр глюкозы. Словно мимолетное виденье (это определение Макс сам придумал, причем тут Пушкин), — явилась ему хрупкая, сотканная из лунного света (Макс никогда не писал стихов, но теперь на ум приходили именно такие сравнения) девушка. Серый больничный халат и цыплячья желтизна худенького личика не смогли умалить в глазах студента ее неземной красоты. Эх, молодость, молодость…
Они прогуливались под руку во дворе — две серые мышки, подруги по несчастью. Макс мучительно выдумывал предлог для начала разговора, но на ум ничего не шло, и он стоял, ковыряя носком туфли трещину в асфальте. Выручил Рудик, как нельзя более кстати, оказавшийся поблизости.
— Что, Макс, хочешь к тем красоткам подкатиться?
От его проницательного взора ничего укрыться не могло.
— Давай вместе. Которая твоя, слева? Нет, мне та, что слева, а тебе правая, идет? Пошли!
— Да подожди, ты! — слегка опешил Макс от напористости этого волокиты.
— Чего ждать… Э-э, вижу — толку от тебя… Ладно, стой здесь, я сейчас.
Легкой уверенной походкой направился Рудик к незнакомкам. Через пару минут он уже энергично с ними беседовал и махал рукой Максу — давай, сюда!
— Мой друг, Максим, — представил Рудик сокоешника. — Познакомься Макс — это Таня, а это — Саша. Макс у нас математик и, к тому же, большой специалист по юридическим наукам: на днях получил за курсовую по уголовному праву четверку.
Рудик намекал на выполненную Максом, за Тамариного жениха, юриста-заочника, курсовую работу. Студент отбрыкивался, как мог, — он же на мехмате, а не на юрфаке учится, — но Тамара уговорила. Она принесла программку и кучу книг по уголовному праву — Макс как проклятый корпел над курсовой для балбеса-юриста. Получилось. Тамара рассказала, что жениху за работу поставили четыре балла. Чудеса, да и только!
Новые знакомые были явно озадачены. Таня глянула на Макса лукаво, поинтересовалась:
— Это как? Юрист-математик, что ли?
— По совместительству, — не давая раскрыть приятелю рта, тараторил Рудик. — Он вам все потом объяснит. Девочки, давайте прогуляемся. Погода какая стоит, а! Ташкент! Я вам одно место покажу — райский уголок.
Девушки переглянулись и прыснули — балаболку Рудика невозможно было принимать всерьез, чем, нередко, пользовался коварный соблазнитель, исподволь затягивая в сети потерявшую бдительность жертву.
— Райские сады здесь, в «Заразке»? О-очень любопытно! Давайте посмотрим, — согласилась за обеих Таня. Мнением Макса, похоже, вообще никто не интересовался.
Рудик повел компанию в глубь обширного больничного двора. Рот у него не закрывался: тары-бары, где живем, учимся; какой факультет, курс… Рудик ненавязчиво, с обычными своими шуточками, расспросил девушек. Татьяна оказалась студенткой третьего курса иняза, Саша — второго, геофака.
— Будущий геолог? — удивился Рудик.
— А что, не похожа?
Макс тоже был поражен: такая хрупкая девушка, и вдруг — геолог. Не важно, что будущий. В представлении Макса люди этой профессии, все как один, здоровые бородатые мужики.
В «тандеме» девушек Татьяна явно была ведущей. Бойкая, из тех, что за словом в карман не лезут, она и внешне, пожалуй, выигрывала у Саши. По идее Макс должен бы «запасть» на Таню — так ведь сердцу не прикажешь…
«Райский уголок» оказался просто скамейкой, стоящей в стороне от аллеи, за раскидистым карагачем. Здесь и впрямь было красиво, — вокруг кусты шиповника, усеянные подсохшими ярко-оранжевыми ягодами, — даже странно, что место оказалось не занятым.
Рудик, жестом радушного хозяина предложил присаживаться: «Ну, вот, прошу», и уселся сам. Он умолк, видимо выдохся. Сразу же повисла долгая пауза.