Мы из Бреста. Рейд выживших
Шрифт:
Вызвав Ерофеева и Горохова, поделился с ними своими сомнениями. Результатом совещания стало размещение в Синявке и Поначах наших гарнизонов. Старшим здесь оставался Ерофеев. Ему я оставлял взвод «Т-26», часть ремонтников, противотанковую батарею и несколько взводов штрафников. Оставалась и одна из наших радиостанций. Григорьеву и Сафонову пошла команда пока не уничтожать железнодорожную инфраструктуру на линии Барановичи – Лунинец.
Допрос пленных дал достаточно много информации о местонахождении близлежащих немецких гарнизонов, их силах и вооружении. Подтвердили они ранее полученную информацию о Слуцке, нарисовали схему города и расположение лагерей военнопленных. Мне повезло, что взятые в плен офицеры были из состава 286-й охранной дивизии. Именно их полки составляли гарнизон города и охраняли лагеря. Не такая уж и авантюрная задача по взятию города получалась. Мы уничтожили пехотный батальон, роту истребителей танков, роту полковой артиллерии. Плюс танковую роту, собранную из танков, отремонтированных в городских мастерских. И что там осталось? Два батальона, привязанных к охране лагерей, разбросанных в разных частях города, артиллерийский полк (точнее,
Наконец-то на связь вышел Пономарев. Его отряд, поплутав по дорогам, ворвался в Клецк и захватил город и перекресток дорог на Нежин. По пути отряд разгромил несколько групп полицейской шантрапы. Вообще у меня сложилось впечатление, что взятый Виктором в Русиновичах проводник, из местных евреев, специально их таскал по селам, дабы свести счеты с «бандерлогами». Ну да ладно, оставим это на его совести. Город взяли с ходу. Гарнизон состоял из пехотного взвода и группы вспомогательной полиции, расположенных в казармах на краю города. Заняты комендатура, биржа труда, тюрьма и полицейский участок. Из тюрьмы освобождено порядка пятидесяти человек. Часть из них пожелала присоединиться к отряду. Виктор предлагал ударить на Несвиж, благо до него рукой подать. Но я остудил его пыл. Там расположен штаб 2-й танковой группы, и у него соответствующая охрана. Не с силами Пономарева атаковать кадровую часть вермахта. Мы пойдем другим путем. Зачем терять людей, когда есть авиация? За линию фронта еще три часа назад ушла радиограмма с просьбой нанести авиаудар по штабу 2-й ТГ. Среди разведчиков лейтенанта есть группа авианаводчиков, участвовавших в ударе по Варшавскому узлу, которые не забыли, как это делается.
Ну а нам дорога на Слуцк. По дороге туда нужно было решить проблему с Филипповичами. Там располагались укрепления южного фланга Минско-Слуцкого укрепрайона «линии Сталина». Точнее, был расположен 4-й боевой участок Слуцкого укрепрайона с целой кучей орудийно-пулеметных дотов и артиллерийских полукапониров. Только на линии Филипповичи – Красная Дубрава находилось двенадцать таких укреплений. Не верилось, что немцы не постараются там нас остановить. Разведка, что туда моталась, сообщила о наличии в Филипповичах немецкого гарнизона. Но ни о численности, ни о его расположении что-либо узнать не удалось. Вот и пришлось вновь перевоплощаться в немецкого штабного офицера и в сопровождении охраны ехать разбираться на месте.
Село было похоже на растревоженный муравейник. У моста через приток реки Мажа два десятка пожилых солдат противника устанавливало несколько сорокапяток. Копошился народ и у полукапониров по обе стороны дороги на выезде из села. Увидев нашу колонну, солдаты побросали свою работу и, расхватав оружие, заняли позиции. Пришлось останавливаться и идти разбираться, что тут происходит. Меня встретил пожилой лейтенант, представившийся командиром взвода по сбору трофеев и охране укреплений, он уточнил цель нашего прибытия. Представился и я. Сообщив, что мы подкрепление, перебрасываемое к Бобруйску. Лейтенант вроде поверил. Особенно когда увидел появившуюся на дороге колонну самоходок, тягачей, бронетранспортеров и грузовиков с пехотой. Во всяком случае, он своим подчиненным дал команду продолжать работы. Его солдаты с явным облегчением выполнили команду и, отложив карабины в сторону, продолжили копаться в траншеях. По сообщению лейтенанта, его взвод готовился перекрыть дорогу на Слуцк, используя для этого имеющиеся укрепления. Большинство из них находилось в недостроенном и разоруженном состоянии, но обороняться в дотах вполне можно. Для этого решено использовать имеющиеся трофеи – станковые пулеметы и орудия. О бое в Синявке лейтенант знал из сообщения командира батальона, что там располагался. Я попросил разрешения осмотреть укрепления. Лейтенант согласился, и мы вместе зашли внутрь орудийного полукапонира. Моя охрана подъехала ближе и смотрела, как трофейщики восстанавливают траншеи. Экскурсия оказалась короткой. Внутри несколько солдат устанавливали пулемет «Максим». Как лейтенант собирался тут обороняться, я не успел спросить. Пистолет с глушителем, завершая путь лейтенанта и его солдат, несколько раз выстрелил. «Успокоились» и радисты, что устанавливали рацию рядом с входом. Никто не успел поднять шум или понять, что происходит.
Мое появление из дота с платочком в руках послужило сигналом к действию. Бойцы к этому времени покинули бронетранспортеры, сосредоточившись небольшими группами с разных сторон от них. Дальнейшее было ожидаемо. Короткий и жестокий бой на уничтожение. То же самое произошло и у мостов. Итог был прост и ясен. Село, склады и казармы автобата, что здесь стоял до войны, стали нашими. Мы не сильно пошумели, так, слегка, для остроты момента. Немцы просто не ожидали такого подвоха от «камрадов». Вновь пришлось оставлять гарнизон в селе, зачищать остальные укрепления и разбираться с трофеями.
В Гулевичах сработали на твердую «четверку». Почти без стрельбы захватили командный пункт боевого участка, казармы и склады. Сигнал о захвате никуда не пошел. Мы же пополнили свой арсенал рацией и другими трофеями.
Глава 27
Слуцк
Вскоре в бинокль, рассматривая Слуцк, сравнивал его с той схемой, что была у меня. Что можно о нем сказать? Небольшой городок, тысяч так на двадцать. С гарнизоном. Только с нашей наглой рожей его и брать. Тем более что тревоги или приготовлений к обороне заметно не было. Обычная гарнизонная жизнь в глубоком тылу. КПП со шлагбаумом, телефоном и парой часовых на въезде в город, пара патрулей, прогуливающихся по улицам. Даже орудий, направленных на дорогу в сторону Гулевич, нет. Только дежурный пулеметный расчет за обвалованными мешками с песком позицией.
В город мы вошли, как и положено колонне вермахта. Аккуратно, дисциплинированно, без большого шума. Правда, часть колонны по своим маршрутам отправилась, но не ставить же об этом в известность немцев. Зря, что ли, мои парни время тратили, перерисовывая схему с указанием объектов, что и где они должны захватить. Первыми были взяты посты на въезде в город и патрули по центральным улицам. Большой сложности в этом не было. Что странного могло быть в том, что колонна из нескольких крытых автомашин проехала по улице и остановилась у патруля спросить дорогу? Или сотрудник жандармерии, сопровождавший крытый грузовик, останавливал небольшие группы или одиночных солдат и офицеров и предлагал сесть в грузовик. Ничего! Как и в том, что двигатели автомашин заглушили тихие хлопки или вскрики в кузовах. Мало ли что в кузове случилось. Упал, например, на что-то. А то, что патрулю или солдату вдруг поплохело и выпрыгнувшие из автомашин «боевые товарищи» им помогли залезть в машины, заодно подобрав с тротуара выпавшее из рук оружие, так разве это кого удивит? Как не удивила и остановка колонн из нескольких танков, броневиков или автомашин напротив ворот военных городков, складов, казарм, где размещались подразделения оккупантов, ключевых объектов города. Мало ли что могло произойти с техникой?! Тем более что большинство танков были трофейные и в стандартной окраске РККА. Известно же, что русская техника ненадежная. А окраска? Так ведь краска симпатичная – зеленая. Не успели перекрасить в серый цвет! А то, что часть танкистов в русских шлемофонах и русских же комбинезонах синего цвета, так в других в этих «консервных банках» и не проедешь. Шумно, грязно и тесно! И что такого? Может, нам нравится! Не пропадать же добру. Зато форма сохраняется. Тем более у нас фельдфебель зверь! Требует сохранения народного имущества. А то, что большинство солдат и унтер-офицеров молчуны и даже словом не перекинутся с «камрадами», с кем не бывает? Может, настроение плохое, не выспался или зубы болят! Ну вспылят чуть-чуть. Ну ударят по тянущейся к трубке телефона руке или просто выстрелят из нетабельного оружия с толстыми стволами. Ну не любят они нарушать тишину и беспокоить других! Зато люди хорошие и никому не надоедают с вопросами! А то, что в каждой колонне была радиостанция, то это все технический прогресс. Может, кого из невольных свидетелей и удивили и заинтересовали все эти вопросы, так главное, что шума никто не поднял.
На полную тишину при проведении операции я даже и не рассчитывал. Нам главное было как можно ближе подойти к центру города и назначенным объектам. Стоит признать, что местное командование было радо нашему прибытию. Во всяком случае, комендант и еще несколько офицеров, вышедшие нас встречать на центральной площади, точно. А как мы были рады, что они все тут собрались! Пришлось им показать, что такое путч в отдельно взятом городе. По ракете и радиосигналу штурмовые группы захватили вокзал, станцию, мосты, комендатуру, полицейское управление, военные городки, штаб дислоцировавшегося тут охранного полка, казармы и парк артиллерийского полка. Тех солдат, что оставались в городе, едва хватало на несение комендантской службы и охрану лагерей военнопленных. Тем не менее пришлось с ними повозиться и пострелять излишне ретивых «иностранных граждан», в том числе и тех, кто мешал мне пройти в кабинет коменданта города. По мере того как петля вокруг города затягивалась, мне сюда поступали доклады о ходе операции. Требовалось мое присутствие и из-за звонков с атакованных объектов. Должен же был кто-то их успокаивать и обещать помощь. Я не обманывал, помощь шла, но не им, а тем, кто их штурмовал. Наибольшее сопротивление оказали в штабах, гестапо, казармах. Пришлось даже артиллерию применять, чтобы всех «тараканов» выкурить. Без потерь с нашей стороны, конечно, не обошлось, но у противника они были в разы больше. Вскоре город был наш. Может, мы кого пропустили, но это уже было не критично. Выловим. Меня ждали иные дела.
Никогда не думал, что в одном месте можно собрать так много пленных. Разместили их на территории военных городков. На каждый лагерь приходилось по одной охранной роте. Еще две роты находилось в резерве. Вообще глупо драться против танков и штурмовой пехоты, поддерживаемых зенитными пулеметами, на неподготовленных позициях. Среди немцев таких глупцов оказалось достаточно. Особенно тех, что стояли на вышках. За что и поплатились. Как и те, что пытались обороняться в караулках, казармах и административных зданиях, но против танков с винтовкой и ручным пулеметом особо не навоюешь. Так что бой в городских условиях длительным не был. Так же быстро были захвачены склады ГСМ и военного имущества в селе Новодворцы и Лесище. Трофеев нам досталось много. Несколько складов боеприпасов и вооружения. Почти три десятка наших «Т-26» и «БТ», частью годных к эксплуатации. Орудий тоже чуток досталось – под сотню стволов. В основном сорокапятки, но были и покрупней калибром. Например, тридцать шесть 105-мм немецких гаубиц или шесть 122-мм наших гаубиц образца 1910/30 года. Особо порадовало наличие четырех 37-мм зенитных орудий 61-К. Пополнили наши ряды и полторы тысячи лошадей. На железнодорожной станции было захвачено семь паровозов и шестьдесят три вагона, в том числе двенадцать вагонов с боеприпасами.
Свой штаб я первоначально разместил в здании комендатуры, а затем перебрался в 13-й военный городок в помещение бывшего штаба 210-й стрелковой дивизии. Сам городок в ходе боев пострадал достаточно сильно, но здание штаба сохранилось. Работал узел проводной связи не только с городом, но и с захваченными нами селами и объектами укрепрайона. Сюда стекалась информация с захваченных объектов, разведгрупп и штурмовых подразделений. Они продвинулись в сторону Старых Дорог и Уречья. Следом за разведчиками, практически не встречая сопротивления, двигались танкисты и мотопехота.