Мы из подводного космоса

Касатонов Валерий Федорович

9. Ритуал похорон военнослужащего расписан в Уставе внутренней службы, ибо смерть военного человека – это неотъемлемая часть его служения Родине. Уже через два часа после звонка дежурного по части о смерти Гущина Андрей Николаевич прибыл в часть и провел у себя в кабинете экстренное совещание, где за это время были собраны все начальники отделов, несмотря на выходной день. Он назначил председателя комиссии по проведению похорон, толкового, «знающего и умеющего», как говорил адмирал С.О.Макаров об офицерах, с которыми он предпочитал служить, начальника испытательного отдела Александра Сергеевича Яшина. Тут же распределили обязанности каждого члена комиссии – сбор денег, заказ необходимых ритуальных принадлежностей, решение всех вопросов на кладбище, уточнение даты и времени для прощания в Доме офицеров флота, организация поминок и еще десятки вопросов, которые неизбежно возникают при проведении похорон. Проводы в последний путь и сами похороны прошли организованно. Был военный оркестр, прощальные речи, троекратный салют, прохождение почетного караула, поминальный ужин в столовой военторга. Только, когда

все закончилось, Андрей Николаевич, как бы, пришел в себя. Легкий ветерок с моря приятно обдувал разгоряченное лицо. Кошмар происшедшего понемногу отходил. Рядом с ним и еще несколькими офицерами стояла мама Романа Ильича, маленькая сухонькая пожилая женщина. Ее вызвали телеграммой, и она успела сегодня утром прибыть на похороны. Она взяла Андрея Николаевича под руку, больше ей не на кого было опереться, хотя рядом стояла Эльвира Викторовна, и начала рассказывать, что своего мужа, отца Ромочки, она похоронила тоже в сорок девять лет. Видимо, какой-то рок висел над их семьей. «Андрей Николаевич, я вас прошу и надеюсь только на вас, не забывайте могилу Романа Ильича. Посещайте его. Мне будет приятно знать, что кто-то его помнит». Она говорила эти слова в присутствии Эльвиры Викторовны, сверкающей свежей прической и красивым макияжем. Мама не смотрела на нее и не разговаривала с ней. Она так и не приняла ее в свое сердце за все годы совместной жизни сына с этой разлучницей. Более того, мама Романа Ильича считала ее, злодейку, виновницей в смерти сына. Как оказалось, ей правильно подсказывало сердце. Прощаясь, Андрей Николаевич поцеловал руку матери своего коллеги по службе, навсегда «ушедшего в ту страну, где тишь и благодать», и обещал, что выполнит все ее просьбы.

Плачет мать над могилой сына… Ольга Зайтц

10. На другой день Андрей Николаевич прибыл к начальнику госпиталя, плотно закрыл дверь и строго спросил: «Почему находящийся в госпитале на излечении офицер Гущин умер дома?» Владимир Григорьевич Каманин, начальник военного госпиталя, спортивного вида подтянутый подполковник медицинской службы, известный тем, что ввел в госпитале дважды в неделю в часы физической подготовки занятия – «Всем врачам играть в волейбол!», большой любитель и пропагандист оздоровительной ходьбы по восточному Крыму. Он вздохнул и пригласил Ильина присесть в кресло. Да, он виноват. Капитан 1 ранга Р.И.Гущин трижды обращался к нему с просьбой отпустить на выходные дни домой. Дважды Каманин ему отказывал, мотивируя тем, что режим кардиологического отделения строг и требует постоянного контроля со стороны медперсонала. Всякое может случиться! Нельзя покидать госпиталь. На третий раз Гущин доверительно рассказал Каманину о том, что у его пасынка в пятницу день рождения. Отношения у него с ним сложные. Они еще более усложнятся, если он не придет поздравить его в этот день. Гущин дал письменное заверение, что он дома только лишь помоется в душе и посидит за праздничным столом за чашкой чая. Он божился, что не будет выпивать, переедать и будет спать один на диване в гостиной. Ну, как не поверить взрослому человеку? Однако, как показало вскрытие, Гущин Роман Ильич все нарушил. Он хорошо выпил, закусил и всю ночь провел с женщиной. На утро ему, естественно, стало плохо, а когда жена с сыном ушли, как обычно, в субботнее утро на базар, он, оставшись один дома, умер от «разрыва сердца». Никто не смог оказать ему помощь, хотя своевременно прибывшая скорая помощь могла бы его спасти. Вот, что делают с нами женщины, подвел итог опытный врач. В жутком состоянии Андрей Николаевич вышел из госпиталя. Невероятная жестокость и глупость. И все – нет человека!

11. Через две недели после похорон Эльвира Викторовна пошла на танцы в Феодосийский санаторий Министерства обороны. Видимо, развеяться. Там она, талантливая и целеустремленная, мгновенно влюбила в себя полковника Генерального штаба из Москвы, который только что прибыл на отдых и лечение. Все двадцать четыре дня санаторного пребывания они провели вместе. Отпуск кончился, и полковник на коленях умолял ее поехать вместе с ним в Москву. Она, гордая и благородная, отказывалась, используя уже не раз проверенные методы «отлучения от тела», пока он, с налитыми кровью, как у бычка, глазами, доведенный до умопомрачения жаждой тела, не сделал ей официального предложения стать его женой. В качестве жены она скромно согласилась поехать в Москву. Полковник посчитал, что это его большая победа! Он, наивный, гордился собой. Ах, какие великие артистки ходят вокруг нас!

15 июня поезд «Феодосия – Москва» издал протяжный гудок, мягко дернулся, призывно звякнула бутылка мускатного шампанского на столике в двухместном купе, и на сердце у Эльвиры Викторовны стало хорошо и радостно: «Здравствуй, Москва!». А Черное море, проплывающее за окном, казалось, стонало и плакало. Но вот и оно осталось позади. «Все проходит!» Когда Андрею Николаевичу сообщили о «черной вдове», он, находясь в некотором трансе, подумал, что, действительно, «бывают минуты, когда отсутствие людоедов ощущается крайне болезненно». Многие феодосийские женщины в глубине души завидовали ее таланту. Не странно ли? Пожалуй, нет!

P.S. А жизнь-театр абсурда вокруг нас продолжается. Хотя,

что судьба одной семьи и гибель одного человека? Посмотрите, что происходило на море в этот день 15 июня в разные годы истории:

1939: У берегов Индокитая затонула французская подлодка «Финикс», 63 человека погибли.

1931: В Бискайском заливе затонул французский пароход «Сен-Филибер», в результате чего погибли 462 человека

1904: В бухте Нью-Йорка из-за пожара затонул прогулочный американский корабль «Генерал Слокум», в результате чего погиб 1021 пассажир.

Прекрасно сказали французы про парадоксы нашей жизни: «Всё может быть, потому что всё уже было!»

Капитан 1 ранга В.Ф.Касатонов.

54. Прощай, оружие!

Новый, только что назначенный, начальник радиотехнического военно-морского полигона предоставил слово для выступления вчерашнему командиру, ныне увольняемому в запас по возрасту. Зал замер. «Старый» командир, капитан 1 ранга Ильин Андрей Николаевич, встал и спокойно подошёл к трибуне. Это был аккуратный подтянутый офицер со знаком на флотской тужурке «Командира подводной лодки», на его бледном интеллигентном лице сверкали молодые карие глаза, и только ранняя седина выдавала возраст.

Офицер увидел тревожные глаза своих подчинённых, улыбнулся, и напряжение, царившее в зале, спало. «Дорогие коллеги! Два месяца назад мне исполнилось 50 лет, в этот день я подал, как говорили в старину, прошение об отставке. Я не мог поступить иначе, этого требует закон, капитаны 1 ранга служат до 50-ти лет. Я всегда старался быть образцом для подчинённых в выполнении воинских уставов, законов и положений, поэтому и в данном вопросе поступил по совести и по закону».

Мужчины и женщины, сидевшие в зале, офицеры и мичманы, рабочие и служащие научно-испытательного полигона любили своего командира. Он не был похож на предыдущих начальников. В первые же дни своего командирства он заявил: «Я вижу главное в должности командира – это больше всех и лучше всех работать. Я хочу создать такие условия, чтобы вы, как и я, с удовольствием приходили на работу, с наслаждением работали и с удовольствием уходили с работы. Чтобы каждый из вас чувствовал свою личную причастность к проводимым испытаниям новой техники». Это было ново, неожиданно и нравилось людям. Двери кабинета командира всегда были открыты для подчинённых. Он объявил, что с любым предложением, с любой несправедливостью каждый может прийти к нему в любое время. Если сотрудник докажет ему аргументировано, что решение командира ошибочно, то он найдёт в себе силы отменить неверное решение. Если же командир докажет, опираясь на руководящие документы, что он прав, то он всё равно поблагодарит прибывшего за его неравнодушие к порученному делу.

Все знали, что командир почти всегда приходит на службу первым и всегда, именно всегда, уходит домой последним. За время его руководства частью не было ни одной жалобы в вышестоящие инстанции, все возникающие острые проблемы решались в его кабинете ещё в зародыше. У командира не было «комчванства», не было мании величия. Он был прост и доступен. Всех в части называл по имени и отчеству, независимо от возраста и звания. Особенно его любил женский персонал, наверное, потому, что он был ко всем им одинаково внимателен, каждой находил какое-то доброе слово. У него не было любимчиков, на что особенно остро реагируют женщины. Некоторые пытались его приблизить к себе, но он вежливо пресёк их попытки. На работе он был ничей, значит – всех.

Командир ещё раз улыбнулся и начал своё последнее слово. «Завершает военную службу поколение офицеров, родившихся в тридцатые годы 20-го века, то есть до начала второй мировой войны. Наша служба строилась на принципах адмирала Ушакова: «В море – значит дома, на берегу – в гостях». На заветах адмирала Нахимова: «Научись повиноваться прежде, чем будешь повелевать другими». На традициях русского Флота – когда все силы морские офицеры отдавали государевой службе, и только лишь закончив службу и выйдя в отставку, женились», – в зале заулыбались и даже раздались неожиданные аплодисменты. Это, похоже, вдохновило командира, он с большим эмоциональным подъёмом продолжил: «Мы, чья профессия – убивать, уходим в запас, не пролив ни капли неприятельской крови; не убив ни одного вражеского солдата; не потопив ни одного судна противника. И, тем не менее, мы свой воинский долг выполнили, Флот не опозорили, Державу не посрамили. Мы обеспечили мирный труд советского народа в 50, 60, 70 и 80-ые годы. Постоянные дежурства; демонстрация силы с выходом в Атлантику на Северном Флоте; развёртывание боевой службы в районе пролива Босфор на Черноморском Флоте; научно-испытательная работа по созданию современного Военно-морского Флота; постоянная профессиональная учёба – вот наше участие в сегодняшней холодной войне, войне технических достижений, войне новых технологий. При нас создан атомный ракетный подводный флот, при нашем участии совершенно изменился надводный флот – он также становится атомным, уже стал ракетным, авианесущим, использующим новые динамические принципы поддержания (подводные крылья, воздушные подушки, экранопланы). При нас создавались новые структуры флота – флотилии разнородных сил, эскадры подводных лодок, институты, полигоны, научно-исследовательские центры.