Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
– Какую работу?
– Я хотел бы, чтобы вы внимательно присмотрелись к этому заведению. А заодно взяли бы под скрытое наблюдение мою дочь и Игната.
– Я так понимаю, Игнат - это тот самый парнишка, что отдыхал в лагере вместе с вашей дочерью?
– Совершенно верно. Они даже были в одном отряде… - Сергей Захарович неловко поежился.
– Я, видите ли, тоже пытался проводить свое маленькое расследование - даже собирался поработать в лагере, у них вроде имелись вакансии. Но Алена категорически нам запретила. Узнав о моем намерении, пригрозила, что вскроет себе вены.
– Даже так?
Композитор
– В общем, я встречался с этим Игнатом, а там вышел и на его отца. Не сказать, чтобы он очень взволновался, но кажется. некоторым беспокойством я его все же заразил.
– Что значит - кажется?
– Видите ли, он - директор крупной автобазы. Ремонт запчастями, торговля иномарками и все такое. Словом, человек состоятельный и абсолютно занятый.
– Настолько занятый, что не смог придти сюда вместе с вами?
– Увы, это так. Но он уполномочил меня вести переговоры от его имени. Он тоже заметил, что с сыном произошли не самые лучшие изменения… - Сергей Захарович нервно сунулся руками в карман, достал сложенный вчетверо листок.
– Кстати, вот и его заявление.
– Заявление?
– Вернее - доверенность на ведение дела, где он гарантирует оплату вашего труда. От себя лично я тоже постараюсь внести посильную сумму, хотя скажу откровенно: конкурировать с ним мне не под силу.
– Куда уж вам против директора автобазы… - Дмитрий придвинул к себе доверенность, скользнул глазами по рукописным строкам. Подпись была вполне отчетливой, и сомнительной силы документ директор даже не постеснялся украсить красивой фирменной печатью.
– Мда… Должен предупредить: если мы возьмемся за это дело, мне все равно придется с ним встретиться.
Заметив на лице композитора подобие смятения, Дмитрий поправился.
– Ну, если не встретиться, то хотя бы переговорить по телефону. Надеюсь, у вас есть его реквизиты? Факс, телефон, электронная почта?
– Да, разумеется!
– вновь пройдясь суетливыми движениями по своим карманам, Сергей Захарович достал старенький измятый блокнотик, откуда-то из сердцевины извлек украшенную голограммой визитку.
– По-моему, тут есть все, что вас интересует: факс с почтой и рабочие телефоны. На обратной стороне номер его мобильного.
– Хорошо, - Дмитрий нехотя кивнул.
– Оставьте заодно и свой телефончик. Как только у нас что-нибудь решится, я сразу с вами свяжусь
– Визиток у меня, к сожалению, не водится, - Сергей Захарович стеснительно улыбнулся.
– Но, если позволите, я запишу вам прямо тут.
Он собрался, было, вырвать листок из блокнота, но Дмитрий едва успел его опередить, сунув под нос канцелярский фирменный квадратик. На секунду ему вновь стало жалко этого седого человека. Ведь наверняка неплохой человек и музыку, возможно, пишет неплохую, а вот не фартит человеку - и все тут! Существование влачит жалкое, копеечки по вечерам пересчитывает, - немудрено, что дочурка из дома рвется. Насмотрелась, небось, фильмов с нынешней роскошью и поспешила записать папашу в бомжи…
Не откладывая дел в долгий ящик, Харитонов тут же взялся за телефон. С третьей попытки сонная секретарша уразумела, наконец, чего от нее хотят, и соединила с потенциальным клиентом.
– Да, я слушаю.
Харитонов даже поперхнулся. Он ожидал услышать властные рокочущие интонации, но телефонная мембрана донесла до него тонкий подростковый голосок.
– Здравствуйте, это по поводу заявления Сергея Захаровича. Насчет детского лагеря…
– А, это тот композитор? Да, знаю такого. Сегодня машину ему одолжил. Он ее часом не разбил еще?
– Да нет, все в порядке.
– И то хорошо. А то трясется за свою дочку, как осенний лист.
– Вы полагаете, для страхов нет оснований?
– Почему же нет? Возможно, и есть, только что толку? Тут трясись, не трясись, а дело свое жизнь все равно сделает. Если дочка - значит рано или поздно все случится.
– Что вы имеете в виду?
– Известно, что! И девственность потеряет, и из дома сбежит. Хотя, конечно, если у них там какая-нибудь секта - баптисты-иеговисты какие-нибудь, это уже серьезнее.
– Обладатель тонкого голоса сумрачно вздохнул.
– В таком возрасте мозги закомпостировать - раз плюнуть. Короче, я не знаю, что он вам наговорил про свои заморочки, но лично мне нужны гарантии того, чтобы пацана не замуровали в какой-нибудь религиозный курятник. Игнат - парень с характером, может сорваться. Сами, небось, знаете, какие у них в этом возрасте нервишки.
– А что он сам вам рассказывал?
– Да ничего! Попробуй, выжми из него слово!… Только я ведь не слепой - вижу, что он натурально скурвился. И учиться стал хуже, и огрызается, сучонок такой! Мне, конечно, по барабану, где он там отдыхает и как оттягивается, но если его кто с пути сбивает, это уже западло.
– Словом, вы тоже согласны заплатить?
– В общем, да. Но при наличии жесткого результата.
– Что вы называете результатом?
– Известно - что! Факты! Кто, где, когда и в какой форме. Если есть конкретные виновники, то нужен компромат, улики и тому подобная фанера… Думаю, не мне вас учить, как это тесто выпекается.
– Что ж, будем считать, что договорились!… - отключившись, Дмитрий взглянул на Сергея Захаровича.
– Деньги свои пока заберите.
– То есть как?
– А так, спрячьте в сумку. А дня через два или три мы сами вам позвоним.
– Значит, вы согласны заняться лагерем?
– Скажем так: мы подумаем. Обстоятельно и неспеша. Постараемся навести какие-нибудь справки.
– Что ж, и на этом спасибо. Буду ждать вашего звонка.
– Часто кивая, композитор забрал со стола плетку, наручники и деньги, неловко попятился к двери. Стоило двери за ним закрыться, как Серега Маркелов развернул свое кресле к Харитонову.
– Ты что, действительно, собрался взяться за эту ерунду?
– А у нас есть выбор?
– Ну, во-первых, у нас есть дело о теракте! Не забывай, погибли подружки Стаса! Или ты решил спустить все на тормозах?
– Я-то не решил, только кто будет слушать наши пожелания? Сунемся туда - и живо получим по носу. Те же эфэсбэшники кислород в пару дней перекроют.
– Интересно, каким это образом? Воевать с нами, что ли будут?
– Дубина! Им это без надобности. Сам ведь рассуждал насчет лицензии, а им это спроворить - раз плюнуть.
– Дмитрий покосился в сторону возвратившейся с кухни Елены.
– Что там у нас с заказами? Появилось что-нибудь путное?