Мы из Тайной канцелярии
Шрифт:
Спросить прямиком? А ну как зачнёт отпираться. Тут впросак попасть, что раз плюнуть. Мало ли кто руку исполосовал.
Арестовать, привезти в крепость, устроить допрос по всем правилам — да кто же согласится из-за кота на дыбу подвешивать. И Ушаков не поймёт.
Как ни крути — действовать надо по-хитрому, чтобы не опростоволоситься.
Копиисту пришла в голову мысль незаметно проследить за племянником, как только тот оставит тётушкин дом.
Плохо, что я один, думал Елисеев. Не стоило отпускать кучера.
Он спрятался за домом, украдкой выглядывая из-за угла. Первой
Идти пришлось далеко. Иван старался не глядеть Алунтьеву в спину, вдруг тот почувствует взгляд, обернётся — тогда пиши пропало. Однако Павел Семёнович был слишком погружён в свои думы, и ничего вокруг не замечал. Тогда Елисеев осмелел, стал держаться поближе. Даже придумал отговорку, на случай ежели Алунтьев его всё же увидит. Но, конечно, хотелось бы не попадаться на глаза.
Ещё он старался вести себя так, чтобы попадающиеся навстречу прохожие не могли понять, что идёт слежка. Это усложняло его задачу, но несмотря ни на что, они прошли уже пол-Петербурга, Алунтьев так ничего и не заметил.
Его целью был маленький домик, обнесённый палисадом. Возле домика был разбит яблоневый сад, в нём возился садовник. Увидев хозяина, он поспешил навстречу, приоткрыл калитку. И тут Ивана больно кольнуло в сердце: садовник прихрамывал.
Слишком много, чтобы быть просто совпадением, осознал Елисеев. Осталось только понять, как действовать дальше. Для начала не мешало бы выяснить, нет ли тут пропавшего кота.
Алунтьев с садовником (тот явно был единственным слугой в доме) расположились в саду на скамейке и вполголоса переговаривались.
Елисеев подобрался поближе, намереваясь выведать, о чём разговор. Место было удобное: его никто не видел, зато он видел и слышал всё.
— Столько трудов и всё зря, — сокрушённо произнёс Павел Семёнович.
— Нешто зелье не помогло? — удивился садовник.
— Не помогло. Не вижу я золота, не чувствую ничего. Потому и говорю, что всё зря.
— Надо сызнова попробовать. Должно быть, кот не той масти попался.
— Эх, дурья башка! Какая ещё масть тебе понадобилась? Чёрный, будто грех смертный, ни единого белого волоска? Так я тебе надысь такого и показал. Тётушку родимую не пожалел. Ты, Родион, лучше скажи — не перепутал чего в рецептуре?
— Да чё ж там перепутать можно?!
— Я откуда знаю?! Может, положил не в той последовательности. Или плепорции не смог соблюсти. Да мало ли! Кто вашего брата знает!
— Ты меня, Павел Семёнович, не обижай. Я всё, как по писаному делал. Средство надёжное, столетиями проверенное. Коли что-то не вышло, знать дело в коте. Окрас не тот подвернулся.
— А говорил, что тот! — обиженно возмутился Алунтьев.
— Говорил, — не стал отпираться садовник. — Токмо сложно тут, Павел Семёнович. Хучь одна волосинка белая попадётся — всё, труды насмарку.
— И что теперь делать?
— Другого кота искать. Не может быть, чтобы на весь Петербурх не нашлось бы чернющего котейки.
— Сколько ж тебе, живодёру, животных извести надо?
— Одного, барин, хватит, токмо такого, о каком я тебе сказывал. Давай ещё поищем.
— Ещё?! Нет, Родион, завязываем покамест. Тётушка моя на уши Тайную канцелярию из-за своего Митридата подняла. Хоть и прислали оттуда лопуха сысчика, да кто знает, может, потом и матерого волчищу отрядят. Моя Анна Петровна хучь гвардейский полк себе может вытребовать. Так что погодим до поры до времени.
Иван, посчитав, что всё нужное он услышал, осторожно отошёл от палисадника. Мозаика в голове сложилась. Он в детстве слышал от своей бабушки о колдовском зелье, сварив которое, можно получить дар чувствовать и находить спрятанные клады. Похоже, племянник Алунтьевой всерьёз вознамерился зелье сие получить.
Елисеев был уже на полпути до Петропавловской крепости, как вдруг в голову его пришла мысль — что станется с Павлом Семёновичем, коли того арестуют за колдовство. Какие страшные муки поджидают Алунтьева, каким пыткам его подвергнут? Не то чтобы Елисееву было совсем жалко обоих чернокнижников, но будет ли наказание соответствовать преступлению? Соразмерны ли жизнь человеческая и кошачья? И переживёт ли второй удар Анна Петровна, когда выяснится, чем занимался её племянник?
Хорошенько поразмыслив, он повернул обратно.
Оба похитителя кошек оставались на прежнем месте, в садике.
Иван подошёл к калитке, заколотил рукояткой-кольцом. Отворил слуга-чернокнижник.
— По какому поводу будете?
— По важному, братец. Зови своего хозяина. Разговор к нему есть.
Слуга, не выдавая удивления, позвал Алунтьева. Павел Семёнович чувств сдержать не смог, его нижняя губа предательски задрожала.
— С чем пожаловали, сударь?
— Скажите, Павел Семёнович, Митридат жив? — сразу взял быка за рога Елисеев.
— Позвольте, а почему вы спрашиваете это у меня?
— Я знаю, что кот был похищен вашим слугой Родионом. Ищете клады, Павел Семёнович?
— Что?! Какие клады?! — с неприкрытым ужасом во взоре воскликнул Алунтьев.
— Разные. Митридат жив или мёртв, отвечайте.
Павел Семёнович оправился. Он с ядовитой усмешкой на челе вопросил:
— Шутить изволите?
— Какие тут шутки, сударь! Я прекрасно слышал ваш разговор с Родионом. Ведаю, что именно он украл кота и для чего. Если бы не Анна Петровна, я бы сразу донёс о вашем проступке в Тайную канцелярию.
— А пока, выходит, не донесли?
— Пожалел Анну Петровну. Она не заслуживает столь печальной участи. Говорите, что с котом?
— Господи, да что с ним станется?! Митридат у меня дома, в клетке. Жив-здоров, целёхонький. Мне лишь понадобилось несколько волосков с его шкуры. Можете забрать котейку. Только не сказывайте ничего тётушке, а я в свой черёд клятвенно обещаю больше не заниматься ничем предосудительным.
— Если с Митридатом действительно не произошло ничего страшного, я постараюсь замять эту историю. Только скажите, зачем вы ввязались в неё?