Мы, Мигель Мартинес. Испания
Шрифт:
А вот кому было не до сна, так это господину Локкерини. Он подождал, когда выведут из допросной большевика-журналиста, после чего достал магнитофон, который был спрятан в стол, за котором сидел допрашиваемый. Надо сказать, что эту технику, которая записывала звук, и которую можно было использовать для того, чтобы проанализировать прошедшую беседу, итальянец полюбил с первого взгляда, еще только когда увидел эту громаду на ВВС.
(магнитофон Маркони-Штилле в студии ВВС, 1932 год)
Называлось это устройство рекордер и использовало стальную ленту. Чуть позже ее обзовут магнитофоном, поскольку немецкий прототип под названием «Магнетофон К1» даст название всему классу
(этот Магнетофон, который уже существует в переносном варианте, 1935 год)
Марко допил виски, не ощутил его вкуса (голова была совершенно забита другими мыслями), как и не почувствовав привычного расслабления после выкуренной сигары. Более того, черт его знает по какой причине табак стал неприятно горчить, и он в раздражении раздушил в пепельнице почти половину дорогой сигары. Вытащил бобину с лентой, на которую был нанесен магнитный слой, после чего тяжело вздохнул. Оставаться на этой базе ему не хотелось, но вернуться в отель и там слушать запись он себе позволить не мог. Поэтому поднялся на второй этаж, который был полностью в его распоряжении, охрана даже никого туда не пускала, заняв позицию на лестнице и отсекая любых посетителей.
Добравшись в комнату, он почувствовал, что напряжение его понемногу начинает отпускать. В такой ситуации самое лучшее было выспаться. С этой целью он и употребил виски, чтобы вырубиться. А за время сна его мозг сам проведет необходимую работу. Уже поутру можно будет прослушать все на свежую голову и принять какие-то взвешенные решения. Вот, что совершенно противопоказано нормальному аналитику, так это спонтанные действия. Методичность и последовательность действий — залог успеха.
Утром он проснулся в половину седьмого, после душа оделся и спустился на первый этаж, где с аппетитом позавтракал: после вчерашнего внушения помощник достал-таки нормальный кофе и на завтрак соорудил шефу его любимый капучино. Наслаждаясь чудесным напитком и тостами с сыром Марко постепенно приходил в то самое безмятежное состояние духа, которое позволяет работать наиболее эффективно. И никаких эмоций! Эмоциональность, точнее, излишняя эмоциональность — путь к провалу. Это железное правило он усвоил уже давно. И всегда ему следовал. Поэтому также спокойно поднялся в себе в комнату и предупредил, чтобы к нему никого… вообще никого. Пока он не закончит, его тут нет! Бобину вставил в рекордер. Нажми на кнопку — получишь результат[1]. Нажал. Получил.
'Агрегат выдал шипение, которое потом сменилось речью, которую можно было неплохо разобрать, несмотря на то, что иногда появлялись посторонние звуки:
— Чтобы мы с вами понимали друг друга, совершим небольшой исторический экскурс в далекое прошлое денег.
— Это настолько обязательно? — его собственный голос выдавал порцию раздражения, голос русского журналиста был абсолютно спокойным.
— У нас с вами серьезный разговор, или просто болтовня?
— Серьезный разговор. — поколебавшись, ответил.
— Так вот, если серьезный разговор, то пару минут придётся потерпеть. Начинать с тринадцати серебряников, которые получил Иуда за свои услуги я не буду.
А это что? Намёк на то, что предавать и сотрудничать со мной он не намерен? Или просто так, к слову пришлось. Как раз тот случай! Видно же, что этот типчик ничего просто так не говорит. Значит, всё-таки тонкий намёк на толстые обстоятельства. Конечно, я погорячился и сработал непрофессионально, мне надо было выйти на контакт лично, но я отвык от такого типа работы, всё больше в кабинете, вот и накосячил.
— Хорошо, я слушаю.
Вот тут, помню, мне удалось привести волнение к почти нулевой отметке и взять себя в руки.
— Главный секрет современной финансовой системы в том, что ею руководит очень ограниченный круг лиц. И не надо думать, что что-то происходит по воле случая. Молодым и талантливым дают возможность сколотить новые империи, но потом они всё равно попадают в руки того, кому должны принадлежать.
— Очень смелое предположение.
В этом моменте Марко посетила мысль, что мне очень качественно вешают лапшу на уши. Сейчас выдадут историю с мифическими теориями заговора смешанного в пропорциях: один факт на одну теорию.
— Хорошо. Факт первый: если взять сто самых богатых семейств в Венеции, Флоренции, Милане, Риме, вы весьма удивитесь, когда выясните, что за последние триста лет список этих семейств почти не изменился. И никакие смены политического устройства на это не повлияли.
— Предположим, но если взглянуть на другие страны…
— Кроме СССР. Хорошо… В Англии список самых богатых землевладельцев практически не изменился с времен Вильгельма Завоевателя. Самые богатые люди Швейцарской конфедерации, которая не воюет последние пару сотен лет также неизменны. Надеюсь, термин «старые деньги» вам хорошо известен?
— В общих чертах.
— Так вот, в мире были две банковские системы, которые конкурировали друг с другом. Это венецианцы и тамплиеры. После разгрома тамплиеров второе знамя перехватил папский престол, который стал распространять мифы о том, что тамплиерам в самый последний момент удалось куда-то все свои сокровища вывезти и спрятать — самым надежным образом. На самом деле, богатства ордена осели в подвалах Ватикана. Но вот венецианские банкиры не собирались сдавать свои позиции, хотя и понимали, что противостоять могуществу католической церкви крайне сложно. Кстати, войны гвельфов и гибеллинов в Италии — это как раз военное выражение противостояние этих систем. В архивах можно будет найти документы, стоит только хорошо поискать. Проигрывая на Аппенинском полуострове венецианское золото перебралось на один весьма интересный остров, после чего и началось возвышение Англии. После открытия Колумба золото из Нового Света потоком хлынуло в Испанию, на земле которой мы находимся, но счастья королевству это не принесло. Тем более, что католическая церковь стала одним из основных выгодополучателей колонизации Америк. Зато венецианцы не дремали: они занялись тем, что получалось у них давно лучше всего: пиратством. На их деньги приватиры оснащали корабли, которые устроили охоту за испанским золотом Нового Света. Разгром Непобедимой армады стал закономерным итогом — римское золото стало проигрывать венецианскому, которое сделало ставку на молодого британского хищника. Поэтому термин англосаксонское золото неправомочен: это венецианское золото. И через своих агентов венецианцы по-прежнему контролируют его. Но перейдем к более близким к нашему времени событиям: Первой мировой войне. А она стала результатом столкновения военного блока, созданного опять-таки на венецианское золото, известного как Антанта, и папского золота, которое, кроме Швейцарии, стало основой экономической мощи Германской империи — поэтому кайзер противился проникновению в его страну английского капитала. Папскому золоту опасный венецианский конкурент не нужен.
— Все это красиво. Но богатые люди появляются, строят свои промышленные и финансовые империи. Им что, это не принадлежит?
— Весьма справедливое замечание. Только именно в этом вопросе все весьма и весьма интересно. Чтобы наращивать капитал, нельзя допускать застоя. Это любой толковый финансист прекрасно знает. Поэтому активные молодые гении получают возможность создать что-то свое. Пример Банк оф Америка, который в девичестве был Банк оф Италия, созданный вашим соотечественником Амадео Джаннини. Блестящая бизнес-идея, создать банк для обслуживания среднего слоя, ведь один клиент с миллионом намного более проблемный, чем тысяча клиентов каждый со своей тысячей долларов. А именно эмигрантам понадобилась финансовая поддержка, чтобы стать на ноги. Только вы хотите сказать, что он смог бы что-то сделать на голом энтузиазме? Его идею выслушали, в неё вложили деньги. Могу сказать, что будет в дальнейшем: уже сейчас он не владеет Банк оф Америка в той степени, как владел Банк оф Итали, в совет директоров вошли люди от тех структур, которые и дали ему финансы на эту идею. После его смерти, по моему мнению, его сын или дочка еще какое-то время будут «рулить» семейным бизнесом, но очень скоро получат свои отступные и это дело перейдет в руки его настоящих владельцев. По этому поводу еще наш великий писатель Максим Горький говорил, что через три поколения крупнейшие купеческие семьи вырождаются, теряют свои капиталы. Есть из этого правила исключения. Тоже семейство Фордов, они и после смерти Генри будут уверенно держать бизнес в своих руках. Но это исключения, которые подтверждают правила. Скажете, что неубедительно?