Мы побелили солнце
Шрифт:
Его взгляд снова светлеет. Гордо вскинув голову, делится:
– Мне нравится "Простоквашино". Родители Дяди Федора были маньяками и садистами, содержали незаконные бордели с несовершеннолетними. Мать Федю избивала, отец – насиловал, поэтому мальчик спасался от них в подвале вместе со своим котом Матроскиным и собакой Шариком. Разрушенная родителями психика повлекла за собой шизофрению, и пацану казалось, что животные с ним разговаривают, а подвал – спроецированная больным сознанием деревня "Простоквашино".
– Нихрена
– Да разве ж я придумываю? Я только чужие идеи переделываю. О, или "Малыш и Карлсон"! А, не, – он будто бы впервые смотрит на меня за вечер. – Такое я тебе рассказывать не буду, ты еще маленький.
– Еще хлеще "Простоквашино" и "Чебурашки"? – не верю своим ушам и не верю той стороне личности Игоря, которая стала мне открываться.
– О-о, гораздо! Главное, что людям нравится. Аудитория пока не то что бы большая, но она есть. Читателям сейчас что интересно? Либо порнография, либо расчлененка, либо и то, и другое. Вот я вкусам большинства и следую, а лично мне все эти извращенства до фонаря. Просто рисовать очень люблю.
– Это прикольно, – делюсь неуверенно, обнимая колени. – В смысле, что вы нашли себе любимое дело, и что людям нравится. Да и сами сюжеты классные, только странные немножко. Но я бы почитал. Хотя бы про Чебурашку.
– Как-нибудь дам, – обещает. – Только бананы все зацензурю.
Меня привычно перекашивает в судороге.
– Бананы? – закашливаюсь. – А откуда вы зна…
И вновь чувствую, как к щекам приливает кровь. Да что ж сегодня такое! Игорь будто надо мной издевается!
– Ты в деревне на улицу хоть выходил? – задумчиво смотрит на меня. Полосочка загрузки доползает до конца, Игорь закрывает ноут. – Такое ощущение, что ты всю жизнь просидел в своей комнате.
– Ну… да. Вечером. Иногда.
Он вдруг подскакивает, отложив комп. И, судя по его горящим глазам, идея ему в голову пришла и впрямь суперская.
– Ты домаху на завтра сделал?
Решаю не лукавить.
– Мне физичка доклад задала.
– Да утром скачаешь. Я показать тебе кое-что хочу. Собирайся.
И настолько уверенно он произнес это "собирайся", что у меня не возникло даже мысли отказать. Да и собираться мне, в общем-то, было не нужно: любимое худи было на мне, очки – на мне.
– Так я уже собран.
– Погнали тогда! – оживленно восклицает Игорь и чуть ли не вылетает из моей комнаты.
Снова большими шагами, а я снова не поспеваю за ним. Мать что-то кричит нам вслед, но ни мне, ни Игорю это неинтересно. Он раскрывает дверь и приглашает меня выйти.
А я еще не знал тогда, что прямо сейчас меня ждет самое ужасное и самое прекрасное, что будет сегодня со мной впервые и станет сопутствовать до конца моих дней…
Пшеница и Признание
Он рассекал
Да, он светился, и это не метафора. Все улицы, весь мир вокруг облился в рубиновые чернила, и лишь ветровка Игоря, его поношенные джинсы и футболка с принтом Цоя этим кровавым переливам не поддавались и оставались такими же цветными.
– Долго нам еще? – любопытствую, потому что устаю его догонять.
Он загадочно улыбается.
– А ты уже помираешь?
– Вы можете идти помедленнее? Я запыхался!
– Если я буду идти медленнее, все решат, что я маньяк, который за тобой крадется.
Он ныряет прямо под солнце, но и сейчас пронзает все законы физики и не становится красным. Кажется, даже солнечные лучи не могут на нем задерживаться и просто проходят сквозь.
Забавно я начинаю придавать смысл обычной игре света…
– Игорь Палыч, вы хоть скажите, куда мы.
– И испортить всю интригу?
– Почему мы выходим на трассу? Игорь Палыч!
– Ну екарный Касперский! – он резко останавливается, и я чуть не врезаюсь в его спину. – Ты можешь возвращаться домой и качать доклад по физике.
Сжимаю губы, поправляю очки и выхожу на пыльный асфальт. Камни хрустят, шаркают под ногами, пахнет соломой увядающих трав, но все это в разы лучше, чем качать доклад по физике.
– Вы же, – поворачиваюсь лицом к нему и начинаю идти задом, – мне полкосаря обещали за пятерку.
– Ну?
– А если я буду качать доклад утром…
– Не упади.
– … и это повлияет на качество самого доклада, что в итоге я получу не пять, а, скажем, три. Вы признаете свою вину и скомпенсируете мне мой низкий балл?
Игорь обидно смеется. Но я не прекращаю пятиться, слишком уж увлеченный этой игрой "гонки вслепую".
– Говоришь, ни к чему у тебя в школе нет предрасположенностей? – весело спрашивает и назло начинает идти быстрее, что мне приходится уже бежать задом.
– А что? Думаете, из меня неплохой математик?
– Я думаю, из тебя неплохой торгаш, Данко. Такие, как ты, сначала котятами в шаурме торгуют, а потом шубами норковыми и сережками с брюликами.
– Я не хочу торговать котятами, – я останавливаюсь, осознав, что впервые задумался о своем будущем. – И шубами тоже не хочу.
– А чем хочешь?
– Ничем, я вообще не хочу торговать!
– О, значит, не все так безнадежно, и у тебя все-таки есть какие-то предпочтения насчет профессии? Не упади, говорю. И хватит раком пятиться, мы уже почти пришли.