Мы погибнем вчера
Шрифт:
Рита пожала плечами.
– Ты тут коромыслами-то не жми! – прикрикнул дед. – Или мы живы, или они!
И воины СС умеют уставать. Как это ни странно. Перед последним рывком к перешейку к Цукурсту буквально подполз оберштурмфюрер.
– Господин гауптштурмфюрер! Люди вымотались. Почти сорок километров – не шутка! И без сна, без отдыха…
Цукурст прищурился, зло посмотрев на обера. Он, герой Латвии – летчик, которому подобно не было в мире! – он не мог позволить себе устать!
Вся страна
Неужели он может устать, Железный Герберт?
– Дайте мне крови, дайте мне крови! – кричал он, подбрасывая еврейских младенцев в воздух и стреляя по ним.
Увы! Не все герои маленькой, но гордой Латвии способны на это. Поэтому людям нужен отдых. Нужен, хотя бы, перекур.
– Охранение вперед, – хрипло дыша, приказал он. – Лакстиньш! Ты старший… Звирбулис! Выдайте солдатам по фляжке на троих…
Толстоватый, чем-то похожий на воробья, Звирбулис послушно стал распаковывать вещмешок, попутно радуясь, что закончилось, наконец, изматывающее бульканье за спиной.
…– Лежи тихо и скромно! Понял?
– Да понял я, дед Кирьян! – слегка раздраженно ответил Вини. – Шумим и убиваем как можно больше.
– А потом?
– А потом бегом за первую линию!
– Правильно. Не сробеешь?
Вини ничего не ответил, прилаживаясь поудобнее к винтовке. Стрелять надо один раз. В цель один раз. Потом можно много и воздух. Чтобы дернулись, суки, и побежали…
…Валера напевал про себя: 'Если завтра война, если враг нападет, если темная сила нагрянет, как один человек, весь советский народ…' Напевал и сам этого не замечал, нервно поглаживая цевье винтовки. Не замечал и того, что бросал короткие и быстрые взгляды на Риту…
…А Рита, наоборот, была спокойна. Время от времени она проверяла прицелом едва заметный бугорок в двухстах метрах от кустов, в которых они с Валерой замаскировались. Десяток бутылок с 'коктейлем Молотова' ждали своего часа. Главное выдержка! Выдержать и ждать, когда немцы выскочат на импровизированное минное поле…
… Еж закурил, но тут же Юра вырвал сигарету прямо изо рта и показал кулак. Они должны были сидеть как мыши, дожидаясь, когда мимо пробегут дед и Вини, очень быстро натянуть малозаметный шнурочек и нестись, сломя голову. К месту, где были спрятаны два единственных у них немецких автомата. А там уже лежать и ждать, когда Рита устроит гансам огненную баню и ударить оставшимся в живых в спину…
…– Я устал, слышишь, Виктор? Я устал! Давай передохнем, а?
– Заткнись, Эриньш. Знаешь, что будет, если Цукурс нас с тобой застанет валяющимися в тенечке?
– Что?
– Он посадит лично тебя голой задницей на муравейник. Или вставит тебе карабин в нее и повернет раза три. А я ему помогу. Понял?
– Понял, не ори на меня. Но я все равно устал, голоден, хочу водки, женщину и спать.
– От бабы и я не откажусь. Но только, после того, как поем и высплюсь.
– Слушай, почему мы носимся по этим болотам? Я не нанимался в егеря. Я шел в шума-батальон!
– Евреев гонять?
– И евреев, Скамберг, и красную сволочь. Но я не просился бегать за русскими партизанами в гиблых болотах…
Скамберг не успел ответить. Он только приоткрыл рот, поправляя карабин на плече, чтобы сказать, что надо заткнуться и смотреть по сторонам, а не ныть на весь лес, как вдруг в кустах – слева и справа от тропинки – что-то полыхнуло, а потом мир зачем-то стал черным.
Навязчивую тишину теплого майского дня вдруг резко пробили два винтовочных выстрела. Валерка едва не подскочил:
– Идут! Ей Богу, идут!
– Лежи спокойно. Кирьян Васильевич свое дело знает, – обрезала его Рита. – Все идет по плану.
– Ага…- ответил доктор. И тут же застыдил сам себя: 'Девка спокойна, а ты чего дергаешься? Роды, блин принимал, с переломами открытыми возился! Да и вчера не так страшно было. Чертов адреналин…'
Рита, наоборот, где-то глубоко внутри удивлялась себе – почему спокойна как удав? Даже сердце не шелохнется.
И тут снова началась пальба. Хлопали трехлинейки. У немецких карабинов звук резче и суше. Это новоявленные партизаны уже выучили наизусть.
Потом выстрелы утихли.
Прошли невероятно долгие пятнадцать минут.
И тут рвануло так, что даже в километре от снайперской лежки заложило уши. Подпрыгнула, пошатнулась и повалилась сосна, удивительным образом выросшая на самом краю болотины. И на том же месте медленно воспарил черный гриб взрыва.
– Как ядерный… – прошептала Рита.
– Что? Какой? Ядреный? – так же шепотом спросил Валера.
– А? – повернулась она к доктору.
– Какой говорю, взрыв?
– Потом расскажу, как-нибудь… Смотри! Лешка бежит! Один, почему-то…
Вини и впрямь бежал один. На участке с закопанными бутылками тормознул. И аккуратно, чтобы не ступить, случаем, на одну из них, стал перешагивать словно маленький журавленок.
– Да что ж он телиться-то… – ругнулся Валера.
– А дед-то где? – затревожилась Рита. – Он же должен был с ним к нам выйти.
Наконец, Винокуров преодолел 'минное поле' и снова огромными скачками понесся к вовсю зазеленевшим уже кустам.
Словно вдогонку ему от места взрыва затрещали выстрелы. Стреляли беспорядочно. Слышно было как лупят – во все стороны, не жалея патронов. И также резко пальба прекратилась.
Наконец Вини добежал до них.
– Ну что? Дед где? – одновременно воскликнули Валера и Ритка.