Мы погибнем вчера
Шрифт:
Но дед, шедший впереди, вдруг остановился, в начале четвертого перехода.
– Тихо! Слышите?
Вини пожал плечами – вроде тишина. Обычные звуки обычного леса, ветерок шумит ветвями, птицы друг дружке песни поют, где-то топором стучат.
Топор!
– Значит так… Мы с Юрой пойдем, глянем – чего там и как. Вы ни с места. И сидеть настороже. Ни звука. Спрячьтесь где-нибудь. Подходить буду – угукну филином. Если кто пойдет другой – не стрелять – пропускайте. Шуметь не надо. Еж, понял?
– А
– Громкая к-какая рыба, – улыбнулся Юрка. – Ну, пошли, что ли?
Они отошли чуть в сторону от тропы, ориентируясь на звук топора, иногда, впрочем, исчезавший. Идти было тяжело, завалы кусты, можжевельник и мелкие елочки. Как ни старайся идти тихо – все равно какая-нибудь ветка да хрустнет.
Наконец, впереди стало светлеть. Стал слышен разноголосый гомон.
Юра и дед, сначала перебежками, а потом ползком, подобрались к краю леса, выходившего на большое поле, усеянное воронками и вытаявшими трупами красноармейцев.
Около десятка немцев сидели на сухом пригорочке, сняв каски и жмурясь под ласковым солнцем. А трупы таскали пленные. Одного за другим они поднимали за конечности и оттаскивали к большим воронкам. От трупов невероятно смердело, но пленные вроде бы не обращали на это внимание. Только двое немцев старались дышать через надушенные, видимо, платочки. Остальные конвоиры были привычнее. По крайней мере, трупный запах не мешал им жевать бутерброды с салом.
Иногда гнилые ноги или руки отрывались, расползаясь в руках похоронщиков. Иногда тело просто разваливалось на склизкие черные куски.
Тогда пленные просто подбирали их и тоже кидали в воронки. А несколько бойцов покрепче рубили высокую березу. Одна уже валялась, с нее обрубал сучья, спиной к деду и Юре, здоровый мужик в летней, относительной чистой форме.
Потом он разогнулся, потер поясницу отошел в сторону и уселся на шинель, вытирая пот со лба…
– Толик! – шепотом крикнул Юра, ткнув деда в плечо. – Точно Толик!
– Ваш?
– Наш, да…
– Мда… Попал, парень… Чего делать будем?
– Выручать б-бы надо!
– А как? Это немцы, не латышские герои. Причем ветераны. Повоевали, видишь – спокойно как жрут? Привыкли к трупам.
– Да… Не ф-фельджандармы… А чего это в-вермахт пленных охраняет?
– А кому тут? В котле все-таки сидят. Не до жиру.
И замолчали, продолжая наблюдать за происходящим.
Тут один немец заметил, что Толик отдыхает:
– Aufzustehen! Schnell! Arbeite, das faule Schwein! – крикнул ганс и показал Толику кулак. Тот приподнялся и снова стал обрубать ветви.
– Свиньей еще об-бзывается… – заворчал Юра. – Чего интересно они деревья тут валят?
– Скоро узнаем.
Скоро случилось примерно через час. Толик к тому времени приготовил уже три березы. Потом четверо лесорубов сели в сторонке, а двое стали распиливать стволы на двухметровые бревна.
– Дрова, видать, заготавливают… – предположил Юра.
– Или строить, чего…
Пилили долго, то и дело меняясь. Двуручка была одна, да и пленные богатырским здоровьем не отличались.
В конце концов, работа была закончена, – одно большое бревно распилили на шесть маленьких – и немцы разрешили им отдохнуть.
Тех же, кто таскал трупы – собрали в кучу. Двоим дали лопаты, закидывать воронки, остальные подошли к бревнам и, разбившись по двое-трое, потащили их к полю.
Немцы пошушукались между собой, потом дружно заржали и пинками заставили пленных выстроиться на одной линии и поставить вертикально бревна.
– Auf die Platze… – крикнул старший среди немцев, встав на пригорок. Пленные присели.
– Fertig… – поднял руку с пистолетом вверх. Мужики встали на четвереньки…
– Los!!! – и выстрелил в воздух.
По выстрелу пленные, с огромным трудом приподымая тяжелые березины, начали трамбовать землю, по шагу продвигаясь дальше от леса.
– Чего п-происходит? Не п-понимаю…
Немцы засвистели, заорали и даже захлопали в ладоши, подбадривая пленных красноармейцев.
– Один черт знает, что там в германскую голову пришло…
Лесорубы мрачно смотрели на соревнование. Толик судорожно сжимал топор.
– Давай-ка сползаем по кустам до них.
Воспользовавшись тем, что немцы смотрели в сторону поля, дед с Юрой украдкой поползли по краю леса.
И почти добрались. Но тут на поле грянул взрыв.
Часть немцев радостно заорали, часть засвистели. А потом стали передавать друг другу сигареты.
А там где был взрыв, разлетелось на щепки бревно – часть пленных лежало вокруг небольшой, дымящейся воронки не подавая признаков жизни. Один пытался встать на руки – оторванные ноги валялись чуть поодаль…
Остальные залегли.
– Aufzustehen! Aufzustehen! – заорал главный фриц. И дал очередь над головами залегших.
Те покорно поднялись и потащили свои бревна дальше – бум, бум, бум – равномерные удары о землю были слышны далеко.
– Разм-минируют что ли? Вот с-сволочи… – прошептал Юра.
Дед молча похлопал его по плечу и махнул рукой – мол, пошли дальше.
Подползли как можно ближе к лесорубам, молча склонившим головы и не смотревшим на поле.
А там двое немцев подошли к месту взрыва. Несколькими выстрелами добили тяжелораненых, а потом ушли обратно на поляну.
– Толик! – яростно зашептал Юрка. – Толик! Б-бессонов!
Толик вздрогнул и медленно оглянулся. Увидев в кустах Юрку, аж приоткрыл рот от удивления: