Мы познакомились как в глупом фильме
Шрифт:
Вышли срыв, мост… Антон.
– Знаешь, правда спасибо, что вытянул тогда. Я в тот момент хреново соображал. Грузился уже какое-то время, вот и психанул. Но, наверное, мне та встряска действительно помогла. И ты… в смысле, рад, что тебя тогда встретил.
– Да чего там, – как-то внезапно скромничает Антон. – Ты тоже, вроде, нормальный пацан, когда на мосту не висишь.
Данила улыбается и даже молчит о том, что кое-кто обещал о злосчастном эпизоде больше не упоминать.
Когда заказанное наконец приносят, едят, болтая об отстраненном, не касаясь сугубо личного. Стейк Антон лопает с удовольствием, аж смотреть приятно, будто Даня сам приготовил и теперь плодами труда любуется. Дома Данила редко что-то серьезнее макарон по-флотски готовит, если дело себя касается. Все кулинарные изыски он сугубо для Женьки прокачивал, чтобы кормить чем-то вкусненьким и незаезженным.
Данила оплачивает счет и прощается с официанткой, наблюдая, как та откровенно флиртует с Антоном, даже рукой машет, когда они из ресторана выходят.
– Ты как, домой не торопишься? – спрашивает Антон, выуживая Данилу из мыслей.
– Вроде нет, – пожимает тот плечами. – А что?
– Тогда погнали в парк возле Адмиралтейки, – предлагает Антон и тянет Даню за собой, не оставляя маневров к отступлению.
По пути Антон вдруг тормозит, забегает в первый попавшийся круглосуточный и возвращается с мороженым.
– Эскимо или трубочка? – протягивает обе руки, мол, выбирай.
– Ванильное? – уточняет Данила, вглядываясь в упаковку.
– А ты не любишь? Типа ж классика.
– Нет, я в принципе любое ем. Давай трубочку, в эскимо шоколад обычно невкусный.
– Ну спасибо, – смеется Антон, отдавая мороженое. – Но хотя бы честно.
– Ты сам предложил. – Даня улыбается и рвет обертку. – Кстати, с чего такая щедрость?
– Так, небольшой вклад в нашу встречу. Лопай давай. Как говорится, дают – бери, а бьют – беги.
На аллее со скамейками Антон плюхается на первую свободную, а Даня садится следом. Время едва перевалило отметку в девять, но на улице попрежнему сохраняется тепло, словно октябрь не наступит уже со дня на день.
– Блин, после сладкого пить хочется, – жалуется Антон. – Надо было воды купить сразу, че-то не подумал.
– Так давай вернемся? – предлагает Данила. – Мы же там еще какой-то «24» по пути видели.
– Да мы только сели. Ле-е-ень, – тянет Антон. – Потерплю.
– Тогда я сам схожу. Сиди, – отвечает Даня и, не дожидаясь реакции, быстро уходит.
На весь маневр уходит не больше пятнадцати минут, но когда Данила возвращается к оставленному на скамейке Антону, видит, что тот уже не один. Сначала Данила логично предполагает, что кто-то из знакомых заметил Антона и завис поболтать, но когда подходит ближе, слышит явно не дружеский разговор.
– Бля, пиздуй нахуй обратно… откуда ты там вылез, – приказным тоном говорит тощий, но высокий парень. В руках стекляшка пива, за ухом заткнута сигарета. В олимпийке с гордой надписью «Раша» на груди, только треников в довесок явно не хватает для полного антуража.
– Господи, Толь, пойдем дальше. Других что ли скамеек нет. Забей.
Держа под локоток быкующего на Антона Толю, девушка явно в конфликт ввязываться желанием не горит, в отличие от благоверного.
– Да схуяли? Это он пусть уебывает! Понаехали, блять.
Харкает смачно, едва, наверное, на ноги Антона не попадая. Видно, туда и целился.
Данила обходит скамейку и встает рядом. Вмешиваться, конечно, пиздецки стремно, даже если этот неясно откуда нарисовавшийся Толя и не выглядит бывалым бойцом, но кто их, посланников подворотней и зассаных подъездов, знает. Только бросить Антона одного совесть не позволяет.
– А сам прям чистокровный в пятом поколении? – дерзит Антон в ответ, продолжая спокойно сидеть на скамейке, чем еще больше, кажется, Толю раззадоривает.
Тот делает резкий выпад, пинает Антона куда-то в районе щиколотки и, нависая, орет:
– Слышь, ты че, бля, вякнул сейчас?
Антон и Толина спутница действуют почти одновременно: девушка, хныча «То-о-оля-я-я!», дергает того за руку, хоть и безуспешно, а Данила в плечо подскочившего Антона цепляется и назад отводит.
– Забей, пойдем отсюда, пусть сидят ради бога, – просит Данила, ощущая, как тело Антона напрягается от злости.
Люди на соседних скамейках уже настороженно оглядываются, но вмешаться никто естественно не рискует.
Молча, Антон разворачивается и отступает, пока Данила продолжает для верности в его плечо пальцами впиваться.
– Зассал, да? Вот и вали, пидрила, – язвит, бросая в спину, неугомонный Толя.
Данила даже вздрогнуть не успевает, когда Антон вырывается и парой четко поставленных движений заваливает Толю мордой в землю, заламывая руку за спину – ту самую, что по-прежнему крепко сжимает пивную бутылку.
– Ты че, больной совсем? Отпусти его! – начинает верещать девица в унисон с кряхтящим Толей, которого Антон плотно прижимает коленкой к земле. – За языком следить хахаля своего научи сначала, – бросает Антон, но захват ослабляет. – Подумает следующий раз, прежде чем рот свой поганый открыть.
Отпихнув от себя Толину руку, словно та заразная, Антон поднимается и кивает Даниле – пойдем.
~~~
– Пятый дан по дзюдо, – отвечает на немой вопрос Данилы Антон, когда они отходят на достаточное расстояние. Парк остается позади, и Данила опасливо оглядывается через плечо, но преследовать их никто, конечно, не пытается.
– Только не говори, что такое не в первый раз случается?
– Не в первый, но и не часто, конечно, – более чем спокойно после всего произошедшего поясняет Антон. Остыть у него выходит почти также быстро, как и завестись пару минут назад. Зато Данила остатки легкого мандража еще чувствует. – Я по отцу-то русский, а у мамы в крови разного намешано, вот мне часть и передалась. А таким уебкам все одно, – все-таки чуть обиженно, как кажется Дане, выплевывает Антон.
– Кому надо, всегда найдет к чему придраться, и повод особый не нужен, – соглашается Данила. За Антона и впрямь обидно. Может, потому что и сам под раздачи изредка, но попадал: то он дрыщ, то очкарик, то как баба выглядит.